Правкруг.рф

Одна из проблем воскресных школ на сегодняшний день такова, что дети активно посещают школу в младших классах, с трудом — в средних классах и практически уходят из школы в старших классах. В результате изучения трудов некоторых психологов, педагогов и в результате собственной практики мы пришли к выводу, некой гипотезе: реальная система образования (как светская, так и церковная) не учитывает возрастных потребностей.

Тайна русскости, о которой говорил Достоевский: можно быть вполне русским, если ты православный. И таким русским ощущал себя этот красивый семит со средиземноморским пылким темпераментом, хорошо помнивший о своих корнях!

Утверждения геометрии не стареют, как и законы Евангелия. Математик, не знающий доказательств геометрических утверждений, не владеющий ими, не чувствующий себя в них уверенно, не способный доказать их в любое время, — это не математик. Так и христианин без доказательства своей веры, не имеющий в своей жизни проверки её утверждений — не совсем ещё настоящий христианин.

Жизнь княгини Ольги — сугубая тайна. Она не любила фотографироваться. Она просто уходила от объектива, насколько это было возможно. Мы долгое время не могли найти, определить с точностью ни одного её изображения. Предшествующие исследователи не нашли ничего. Мы искали, терпеливо перебирая сотни снимков. И вот — нашли: её лицо как бы не узнаваемое прежде, вдруг стало узнаваемо.

Я так думаю: как только Каспар, Мельхиор и Бальтазар достигают яслей с Младенцем, совершают поклонение и подносят Ему золото, ливан и смирну, то сразу пускаются в обратный путь. Но обратный путь — не завершение их странствия. Они не останавливаются, а снова отправляются на поиски Младенца. И так на протяжении всего года: они все время в пути. И все мы в каком-то смысле стоим на обочине их дороги.

Часто ли мы обращаем внимание на то, с чем сталкиваемся каждый день? Замечаем ли красоту окружающих нас предметов, даже самых обыкновенных? Покой и тишина — сама ткань бытия — неотъемлемо присущи всему мирозданию. Но наш невротичный современник, живущий не хлебом единым, но телевизором, дешевыми сплетнями журналов и антидепрессантами, слишком озабочен будущим, слишком поглощен своими химерическими планами, мечтами, желаниями, чтобы это заметить.

Я возвращалась с конференции, проходившей в одном закрытом городе под Пензой. Время было накануне зимы, мы подъезжали к Москве в совершенной предутренней тьме. Все было буднично и неприглядно: железнодорожные пути, встречные электрички, освещенные изнутри и потому позволявшие видеть тесно набившийся серый подмосковный люд, как будто уставший с утра. Вообще несмотря на зазимки и ранний снег все было черным-серо. Поневоле вспоминалось чеховское: «Хлеб твой черный, дни твои черные...»

Похоже, что рубеж тысячелетий оказался реальным изломом эпох. Трещина, образование которой еще не завершено, рисует контуры новой модели мира, где полярность созидающих и разрушающих сил становится откровенно очевидной, добро проходит проверку на прочность, а зло готовится сбросить маску.