*****
Мы все родня сначала насекомым,
Когда висим в просторе незнакомом,
Покинув свой тугой и тесный кокон,
Что зиму спал в пустотах между окон.
А в отрочестве мы подобны рыбам,
Таящимся в песчаном дне, под глыбой
Тревог и снов, предчувствий смутных, либо –
Снующим беспокойно в толще вод.
И все мы птицы, как настанет юность,
Парящие по бело-голубому,
И рады мы тогда зерну любому,
Что в почву нам для пищи упадет.
И мы встречаем молодость животным –
Пружинистым, прекрасным, мускулистым
Недолго остаемся так, но быстро
Становимся иным, почти бесплотным,
Становимся растением отныне,
Все медленней земные тянем соки,
Все тише машем ветками, и стынет
Под нами почва, близки сроки…
А воздух между тем пестрит жуками,
Стрекозами и птицами, конечно,
И рыбы спят, уйдя на дно, под камень,
И ходят звери, ходят вокруг нас.
*****
Ветка ты ветка, ворония лапка,
Не беспокой ты меня, дай уснуть.
Как бы мне меха скунсового шапку,
Шубу ростовскую мне как-нибудь…
Ночью нема, неподвижна квартира:
Капли из крана да ветвь у окна,
Эхо чужого, соседского пира –
Все, из чего состоит тишина.
Дождь моросит, мою веточку треплет.
Что пробормочется – там, наверху,
Бог восстановит бессмысленный лепет,
Речь человеческую, чепуху…
*****
И вязь листвы, и зной прощальный
Тягуче преодолевая,
Автобус местный ритуальный
К калитке сада подплывает.
Из дома, помнящего лица
Пяти-, шести-, семидесятых,
Номенклатурную вдовицу
Выносят бравые ребята.
Порвав сплетения и сети
Сырых корней, подземных стеблей,
Два родственника и соседи
Её без слез положат в землю.
Закат – сады дымятся светом,
Клубятся зеленью лучистой.
Соседский мальчик плачет где-то,
Что лето больше не случится.
Как будто в хижине из веток,
В плетеной будто бы корзине,
Под яблоней ребенок этот
Трясется, вздрагивая сильно.
С утра он увидал автобус.
Молчал и жил от всех отдельно.
Все как всегда, но что не то без
Соседской бабушки бесцельной?..
Улиткин след на досках старых.
Как нитка бус порвалась оземь,
Так райских яблочек удары,
Как барабан дробятся. Осень.
*****
Направления южного РЖД,
Проводницы в синем, убогий уют.
По экрану окна навсегда навезде
Полосу степную передают.
Поперек души, пополам зрачка
Эта линия, ставшая здесь немой:
Вместо гари и плоти, и вони толчка
Головой придумай чабрец и зной.
Вот сейчас проезжаем как раз места,
Где течет река, не помню названья,
И мы будем ехать мимо моста,
Но в низине: увидим, как грубые сваи
Зачеркнут горизонт (а здесь поезд ходил,
По следам уходящего дикого скифа):
Девятнадцать, двадцать, двадцать один –
Промелькнут огромные римские цифры.
*****
Выбежав на минутку, ноги в траве замочишь,
Долго провозишься – пряжка, пуговка, что там, замочек…
Шепот сойдет на нет и, – головы не подняв, -
Слышишь, какая здесь тишь, какая ночь сегодня?
Страшно сидеть под кустом, жалко себя саму,
Над головою ковш полон холодных созвездий,
А за спиною куст в белых шарах соцветий,
Дальше немая степь, непостижима уму.
Где-то здесь было окно, электрическим светом сияло…
Бо, - запинаешься, - Боже… Мне бы в избу на ночлег,
Людям и добрым животным она деревянный ковчег,
Музыка там, голоса, чаю стакан, одеяло…
*****
Хотелось думать, что война,
Что страшный бомбы след, воронка.
А это время потихоньку
Точило камень, как волна.
Истлело дерево стропил,
Оклады ставень и крылечко,
И черный рот разинув, печка
Стоит одна во всей степи.
*****
Все плачет, плачет за стеной
Какой-нибудь ребенок,
А кажется спросонок:
То над родною стороной,
Протяжен и так тонок,
Осиный и пчелиный стон
И гул шмелей среди полей
(И песня матери моей) –
Идут ко мне со всех сторон,
Со всех родных сторонок.
***
Богородице Дево нас со чадом спаси,
Вот Сыночек Твой на кресте висит,
Мой ребеночек на руках лежит,
Пташки райские у виска поют,
Во две струечки молоко бежит,
Молоко бежит, слезы капают…
*****
Когда б вам знать, не из какого сора,
А в сор какой стихи уходят снова,
По-прежнему не ведая стыда…
*****
Открыть глаза? Пожалуй что рискну.
Сияет дней сквозная анфилада.
Когда весны воздушная громада
Навалится, преобразив Москву,
Я выйду. Кучевым церквам,
Зефирным зданьям, пряничным фасадам,
Лавине стекол, кружевным оградам
Тесна до вдоха сжатая Москва.
Уже весна. Кофейни второпях
По окнам украшаются зеленым -
Я не пойму, откуда так землею? –
Из ящиков дощатых на цепях.
Цветы простые посреди Москвы,
Парфюма, кофе, табака и газа:
Свирепы морды ярко-желтых глазок
Анютиных, а вот немые львы,
Большим и указательным зажаты,
Они пищат беззвучно, как котята.
Весь день одна в полупустой Москве,
Мне повезло, сегодня только вторник,
В оранжевом жилете тетя дворник
Метет бульвар, аллеи в парке, сквер.
Рисунок карандашный: дерева,
Безлистые, как в мастерской столярной,
Стоят рядами в парке регулярном.
Зернистый ватман, карандаш, «Москва».
На набережной серая река
Подобна скрученной отжатой ткани.
Бетон и небо серые, но грани
Желтеют матово везомого песка
Ленивой баржей с грацией вола.
За нею пассажирский, как с плаката.
Вот палуба под пасмурным закатом,
Бормотная река, хвала, хвала,
Тебе, стеклянный город невесомый
И водный путь, и пароход, несомый
Стремительно темнеющей волной.
Cто пятьдесят. Зато река, раздолье.
А что ты думаешь себе, в гондоле, -
Немного вид наверное иной, -
Но тоже не прокатишься за так.
Хватило б на вино теперь, и ладно.
А вообще ввиду сего расклада
Неплохо бы какой-нибудь пустяк:
Сердечной раны ноющую боль,
Душевной смуты медленную муку,
Чтоб было, что седой волне баюкать,
И мне поплакать, что ли, над собой.
По обе стороны плывет Москва,
И дом барочный именинный
Со статуями в нишах и лепниной
Свечами озаряется, едва
Стемнеет. И темнеет. Сам не свой
В потемках пробирается наш лайнер
К дымящим трубам на родной окрайне.
Щель горизонта тлеет над Москвой,
Уходит день в расселину златую,
Прекрасный день еще один, впустую.
*****
Как в банке светляки, как в море маяки,
Как в космосе кометы, мигают огоньки
Всех бытовых предметов. И ночь, полна вещами,
Мерцает, освещаясь сиреневым, зеленым, -
Как будто я прощаюсь навек с моей землею.
Поговори со мной, кто там, во тьме ночной,
Твой голос, верно, сладок, но вместо слов, постой,
Мне нужен их остаток. По правде, не примерно,
Без отсветов неверных, все снова объясни –
До слов последних, первых, до истин прописных.
И встанут на места добро и зло тогда
И черный с белым цвет. И будут слова да-да,
И будут слова нет-нет.
Подробнее...