Правкруг.рф

— Иди, посмотри, там какой-то русский пытается заказать что-то непонятное... Ситуация мне знакома. Русские клиенты часто пытаются заказать что-то сверх меню, не понимая, что находятся в гастрономическом ресторане... Клиентом на этот раз оказался предприниматель из Москвы, человек, видимо, со средствами. Его визитка с золотым тиснением до сих пор лежит у меня в… томике Пушкина. И неспроста. — Молодой человек, — обратился он ко мне, — я заказал СТРАСБУРЖСКИЙ ПИРОГ! Помните эти чудные строки: «Меж сыром лимбургским живым и ананасом золотым..."

Откуда мы знаем о Рождестве Христовом? Предположим, человек не умеет читать, или нужная книга ему не попалась, но имеет чистое и открытое сердце. Такой придёт на праздник в церковь, посмотрит, послушает, и узна́ет, что родился Христос, Бог. Так дети иногда друг с другом разговаривают...

Край Первозданной Природы, тишины и... Божией Милости к каждому, кто сюда приезжает. Побывав тут однажды — забыть это место, наверное, не возможно… Я не встречала пока таких людей. Но все-таки для тех, кто влюблен в города и городскую жизнь, Алтай останется не больше, чем «самым лучшим отпуском в жизни». Но для некоторых — Алтайская Земля становится Домом.

Тема поведения на дорогах, хотя и весьма злободневная, но разве единственная, когда мы говорим об образе человека, вернее, в данном случае, когда говорим об отсутствии образа? Всё, что человек создаёт, чем живёт, все его поступки, отношения с людьми, с природой, его мысли и чувства — всё складывается в образ. Образ человека или только человекоподобного существа.

Вот и остановка. Монастырь. Тихие осенние травы, аккуратная изгородь у причала, каменная белая крепостная стена, неторопливо уходящая вдоль дороги в лес. И вот уже ожидание удивительного соприкосновения с благодатным устройством жизни смешивается с восхищением вечным величием природы. В ожидании пока откроют ворота все стояли тихо. Не было слышно даже плеска воды. Волга текла, словно сама себе символ спокойствия и созерцания.

Сложно воспроизвести маршрут, всего не упомнишь. На каждом шагу озера, красота неописуемая, запахи незнакомые в наших широтах, разнотравье. Птицы поют, хотя говорили, что на Соловках, и тем более на Анзере, их не услышать. Остров скорби и радости.

Возвращаясь с Соловков домой, я прибыл на теплоходе «Василий Косяков» в Рабочеостровск. Мой поезд был утром следующего дня, и на ночлег я решил остановиться в Доме паломника. Это заведение — такой дом для ночлега прямо на берегу Белого Моря. Придумано для отдыха в пути паломников и богомольцев, направляющихся на Соловки и возвращающихся обратно.

Такие места созданы для чтения Псалтири и созерцания природы: всякая тварь Божья и всякое творение Его раскрывается здесь во всей своей полноте. Крымские горы: иллюстрации к Псалтири царя и пророка Давида. За всё время похода удалось так близко соприкоснуться с природой, настолько её прочувствовать.

Самая равноудаленная точка от всех морей — географический центр Азии — находящаяся в месте слияния Большого и Малого Енисея, стала известной русским крестьянам-переселенцам в конце XIX века. Первый православный храм в честь святителя Иннокентия Иркутского был построен в 1910 году в русском поселении Туран.

Севастос — высокочтимый, полис — город. Августейший, величественный. В советское время его имя переводили иначе, развивая, вероятно, идею величия: город славы. Но действительно, история двух его оборон, 1854 – 55 годов и 1941 – 42-го говорит о немеркнущей славе.

Шестой год в начале лета в болгарском городе Поморие проходит фестиваль духовной музыки «Святая Богородица — Достойно есть». Название неслучайно: в православной культуре широко известна икона Богоматери «Достойно есть» и обращенная к Ней молитва. По преданию, молитву эту научил петь афонских монахов архангел Гавриил. Так что эту икону можно назвать «песенной», покровительницей православных хоров.

Какими бы ни были современные чехи, а их столица мистична, закоулочна и всхолмлена, рыцарственна, средневекова, готична, барочна, поэтична... а для образованных и частично образованных русских тут еще витает тень Цветаевой и русской эмиграции. Но как активно, как напористо все это культурное наследие потребляется, можно сказать, поедается и переваривается путешествующими толпами! Это просто поражает!

Жизнь княгини Ольги — сугубая тайна. Она не любила фотографироваться. Она просто уходила от объектива, насколько это было возможно. Мы долгое время не могли найти, определить с точностью ни одного её изображения. Предшествующие исследователи не нашли ничего. Мы искали, терпеливо перебирая сотни снимков. И вот — нашли: её лицо как бы не узнаваемое прежде, вдруг стало узнаваемо.

Мы замолчали. NN смотрел в иллюминатор. И когда снова заговорил, то не повернул головы. Так и обращался к редкой, в просветах, пелене облаков и к Атласскому хребту вдали. Я вытянул шею между ним и передним креслом, чтобы его расслышать.

Одно воспоминание тянет за собой подобное. Хотя бы одна деталь в том, о чём думаешь, перекликнулась с похожей в совсем другой ситуации, но первая властно привлечёт новую. Чудесный полуостров Крым, поезда, море, рождение семьи. Обыкновенная и всегда новая история. Та, что сейчас развернулась в памяти, меня всегда волновала и удивляла. Но в ней — никаких приключений.

И любовь, которую он вложил в страну зелёных равнин, глубоких озёр и обветренных бурых скал, в землю мужественных мореходов и неутомимых земледельцев, приносит плоды доныне, и не только среди потомков древних ирландцев, рассеянных в ХХI веке по всем континентам. Православные люди из разных племён и народов тоже чтят его память и желают молиться святому Патрику.

Я возвращалась с конференции, проходившей в одном закрытом городе под Пензой. Время было накануне зимы, мы подъезжали к Москве в совершенной предутренней тьме. Все было буднично и неприглядно: железнодорожные пути, встречные электрички, освещенные изнутри и потому позволявшие видеть тесно набившийся серый подмосковный люд, как будто уставший с утра. Вообще несмотря на зазимки и ранний снег все было черным-серо. Поневоле вспоминалось чеховское: «Хлеб твой черный, дни твои черные...»

Одна из моих замечательных собеседниц на симпозиуме заметила: «Знаете, в чем отличие наших исследователей от западных? У нас есть какое-то ржаное тепло в подходе к произведению». Это страшно точно. Какие бы умозрительные проблемы не поднимались, то и дело проступает особенная русская горячность в обсуждении его тем, его героев, что-то определенно личное. Это вообще национальная черта, но к исследователям Достоевского это относится как ни к кому другому, уж таков писатель.

Эти жесткие рамки «от и до» в условиях полной «открытости» нашей демократической державы стали настоящими кандалами для большинства ее «тружеников тыла». Упиваясь невиданной раньше «мобильностью», приходится восполнять «пробелы» и отдавать все силы на срочное покорение мира, всплывшего из-под железного занавеса, планируя следующую поездку сразу по возвращению из предыдущей или еще «во время оно».

Особенности нашей страны придают железной дороге ни с чем не сравнимое очарование: время пути может составлять и два, и четыре, и даже все семь дней — совершенно немыслимые сроки для какой-нибудь европейской страны. По неизвестной причине постоянная смена пейзажей за окном, ограничение возможных занятий, плавное покачивание вагона, темный силуэт таёжного леса на фоне ночного неба или череда огней больших городов наводят на размышления о сложности нашей жизни гораздо вернее, чем статичное повседневное бытие.

Наконец-то я это понял. Господь разрешил мне слетать на Камчатку и устроил наш поход и рыбалку — неспроста! А чтобы укрепить меня в вере. С самого начала веры было крайне мало. И мой путь к Богу начался именно с природы, ещё прежде дверей церкви. 

Черногория славится своими монастырями. Нынешняя территория Черногории в средние века первоначально попала в сферу влияния Византии. Население в большинстве своем приняло православную веру. В каждом городе, на каждой улочке — древние храмы, монастыри.