Прохожий! Бодрыми ногами
И я ходил здесь меж гробами,
Читая надписи вокруг,
Как ты мою теперь читаешь...
Намек ты этот понимаешь.
Прощай же!.. До свиданья, друг!
(надпись на старинном надгробии)
В окрестностях Звенигорода, как и в черте современного города, находится несколько десятков кладбищ Нового времени, которые правомочно называть историческими. В эту категорию входят: все кладбища, расположенные у стен старых церквей и на месте когда-либо упраздненных или разрушенных церквей; монастырские некрополи; загородные кладбища, организованные по указанию Сената в связи с эпидемиями 2-й половины XVIII в.; кладбища, возникшие в 1-й половине — середине XIX в. на вновь отведенных местах и вынесенные за пределы сел и деревень. Сюда же можно добавить некоторые современные сельские кладбища, имеющие захоронения времён Великой Отечественной войны и 1-й половины ХХ в. Все вышеперечисленные кладбища должны быть включены в реестры памятников истории и культуры и подлежать всемерной охране.
На территории большинства исторических кладбищ сохранились старинные каменные надгробия, кованые и литые чугунные кресты, могильные ограды и другие объекты, имеющие большую историческую и художественную ценность. Некоторые надгробия богато декорированы и содержат чрезвычайно интересные надписи-эпитафии.
Но, к сожалению, сейчас практически повсеместно на кладбищах старые намогильные памятники находятся в бесхозном состоянии и подвержены различным разрушениям — большая их часть смещена со своих первоначальных мест и свалена в кучи как обычные дикие камни, поверх которых складируют мусор и разводят костры.
Довольно хрупкие белокаменные надгробия активно разрушаются — бьются, обкалываются, затираются. Надписи на них трудно или уже вовсе невозможно прочитать.
Местные жители и муниципальные кладбищенские службы относятся к надгробиям с равнодушием и расценивают их не иначе, как громоздкий мусор, мешающий новым захоронениям. Поэтому множество памятников и крестов уже безвозвратно утеряно для науки и будущих поколений — вывезено на свалки, распилено и перелицовано в гранитных мастерских на новые надгробия, отправлено в металлолом на переплавку...
Интересен вопрос о времени возникновения кладбищ. К наиболее ранним некрополям следует относить монастырские и прицерковные кладбища, которые появлялись вскоре после постройки первого приходского или монастырского храма. В средние века на Руси всех хоронили «при Боге», т.е. на участке земли, освященном деревянным или каменным церковным зданием. Практически у каждой городской, монастырской или сельской церкви располагалось кладбище, где погребались окончившие земной путь священники, иноки, ктиторы и рядовые прихожане.
Могилы, которые окружали церковное здание, отмечались традиционными дерновыми холмиками с деревянными крестами либо каменными надгробиями. Наиболее престижной, сакрально значимой зоной некрополя являлась территория у самого храма и, особенно, у алтаря. Погребения здесь совершались чаще, поэтому при археологических раскопках на этих участках нередко приходится сталкиваться со сплошным слоем могильного перекопа, состоящего из одних перемешанных человеческих костей (случаи нарушения более ранних захоронений последующими). Заполненность могилами периферийных участков кладбищ, как правило, бывает значительно ниже.
В связи со страшной эпидемией чумы, унесшей десятки тысяч жизней, указами 1771–72 гг. Сенат запретил захоронение при церквях по всем городам России и предписал хоронить умерших на вновь создаваемых кладбищах за городской чертой. Так, в соответствии с Указом от 24 декабря 1771 года «О сношении губернаторов и воевод с Духовными Правительствами по отводу мест для кладбищ и построения церквей» запрещалось «хоронить умерших в городах при церквях» и предписывалось «отводить для этого особые кладбища за городом на выгонных землях с построением при кладбищах особых церквей».
Указом от 19 мая 1772 года ещё раз предписывалось «кладбища учреждать в удобных местах расстоянием от последнего городского жилья по крайней мере не ближе 100 сажень, а если место дозволяет, то хотя бы и за 300 сажень». При этом оговаривалось, что «городские кладбища огораживаются плетнём или забором, а то и земляным валом, но токмо оный вал был бы не выше двух аршин дабы чрез то такие места воздухом скорее очищались» а также окапываются рвом «для удержания скотины, чтоб оная не могла заходить на кладбище». Погребения при городских церквях и в монастырях с тех пор допускались лишь в виде исключения и с разрешения правящего архиерея — для священнослужителей, ктиторов и других лиц, имеющих особые заслуги перед Церковью. Одним из условий при совершении таких захоронений было обязательное устройство каменного склепа — кирпичной сводчатой обкладки гроба.
Указы о запрещении совершать захоронения при городских храмах соблюдались довольно строго, так как за их невыполнение приходское духовенство жёстко наказывалось консисторией. Именно вследствие этих екатерининских указов в конце XVIII в. возникает новое звенигородское кладбище (Вознесенское), организованное на бывшей выгонной земле Нижнего посада (ныне это частично застроенная территория за храмом Александра Невского).
В 1-й трети — середине XIX века в округе Звенигорода было организовано несколько новых сельских кладбищ, вынесенных за пределы поселений и поэтому удаленных от приходских церквей. Инициатива их создания исходила свыше — 27 октября 1830 года последовал Указ Николая I о вынесении кладбищ за черту жилых зон и расположении их «не ближе полуверсты от селений», который преследовал санитарно-гигиенические цели в связи с эпидемией холеры. Под кладбища предписывалось выбирать "высоколежащие места с естественным дренажем", с сухой, крупнозернистой и воздухопроницаемой землей. Грунтов с высоким содержанием глины надлежало избегать.
Именно так возникли кладбища у сёл Аксиньино, Иславское, Введенское, Троицкое, Луцино, Андреевское, у деревень Захарово, Кобяково и др. При внимательном осмотре большинства этих кладбищ до сих пор заметны следы былого муниципального обустройства их территорий — характерные рвы и обваловки по периметру, которые служили преградой от пасшейся скотины. Впрочем, в XIX в. предписывалось окапывать не только новые, но и все сельские кладбища. Поэтому оплывшие обваловки можно заметить на кладбище древнего Носова погоста, на погосте Дмитрия Солунского у с. Андреевского, в Покровском, на старом Игнатьевском кладбище и многих других.
В России кладбища были, прежде всего, церковными учреждениями и почти везде носили строго конфессиональный характер. Все особенности устройства, законы и правила, регламентировавшие их повседневную жизнь, определялись религиозными понятиями и находились в ведении духовенства (епархиального начальства). Учреждались особые комиссии для устройства кладбищ, создавались положения об устройстве могил на кладбищах и взносах в пользу церквей и причтов при погребениях и поминовениях усопших, издавались правила по устройству православных кладбищ и содержанию их постоянно в должном порядке.
Так, определение Синода от 6 февраля 1897 г. указывало: «...попечение о содержании кладбищ в благолепном виде является естественным выражением того, не только уместного, но даже обязательного в христианах чувства уважения к праху предков и вообще близких, в вере скончавшихся...».
Для освящения нового кладбища исстари использовался особый Чин благословения и освящения места, «идеже погребатися будут телеса скончавшихся христиан», который очищал землю погоста от всякой скверны и обеспечивал её вечную защиту Ангелом-хранителем.
Земляные работы на кладбищах выполнялись либо родственниками умерших, либо артелями могильщиков, при этом староста артели входил в состав церковного причта. Сочетание духовного надзора священнослужителей и работы артелей позволяло обходиться без громоздкого административного аппарата.
7 декабря 1918 года Совет народных комиссаров РСФСР принял Декрет "О кладбищах и похоронах". Согласно этому документу, подписанному В.И. Лениным, все места захоронений и управления кладбищами переходили к местным органам власти. Духовные лица от управления кладбищами устранялись, и Церковь уже не могла оказывать влияние на ритуал и культуру погребения. Гражданские обряды похорон пришли на смену православным, и похоронное дело стало разновидностью государственных услуг. Содержанием кладбищ, производством похоронных принадлежностей и памятников с тех пор стали заниматься специализированные службы коммунального хозяйства и Исполкомы местных советов народных депутатов.
Разрыв связи Церкви с православными кладбищами привел к разрушению конфессиональной картины устройства мест погребений. Лица всех вероисповеданий находили своё последнее пристанище на одной и той же территории. Но более важно то, что произошла десакрализация кладбища, на смену традиционных представлений о святости и неприкосновенности могилы пришел утилитарно-прагматический подход к месту захоронения...
Прежде чем продолжать наш разговор, следует напомнить, что кладбище — особое духовно-символическое, пограничное пространство, принадлежащее двум мирам. Это часть нашего «культурного ландшафта», результат взаимодействия человека и природы, чрезвычайно важный и интересный источник исторического знания. Но это и сакральная, освященная территория, нива Божия, где погребенные тела ждут воскресения (т. е. соединения с душами, с которыми они были временно разлучены смертью) и помилования либо осуждения в час Страшного Суда. Именно поэтому кладбище лишь частично доступно научному осмыслению — полностью его изучить и понять нам не дано. Мы можем (имеем право) лишь слегка притронуться к этой теме...
Практически все существующие исторические кладбища ныне охвачены навязчивой и безвкусной похоронной индустрией — повсюду стандартные памятники, цветники, оградки. Традиционный деревянный крест на могиле в наши дни уже расценивается как временное явление – чаще всего вскоре после годовщины смерти он заменяется на модную ныне черную гранитную стелу с гравированной по камню фотографией и стандартной эпитафией из тех, что предлагает мастерская: «Помним, любим, скорбим», «Вечно безутешные...» и проч.
Вообще, современная тенденция такова, что с кладбищ постепенно исчезают могильные кресты. Следуя навязчивой моде, родственники усопшего забывают, что именно крест, как святой образ Креста Христова, должен осенять место последнего упокоения христианина до Второго Пришествия, и что этим Крестом смерть и ниспровергнута.
Однако нередко приходится видеть картину, когда в кучах кладбищенского мусора валяются выброшенные еще крепкие дубовые и железные кресты — ныне им уже не позволено обветшать и сгнить на могиле. А ведь роль и значение намогильного креста в советский богоборческий период трудно переоценить. Многие десятилетия именно кладбище было единственным местом невозбраняемой встречи с образом главного христианского символа. И намогильные кресты являлись единственными воздвигаемыми крестами по всей России. Воздвигаемыми в то страшное время, когда с оскверняемых и разрушаемых храмов летели вниз и разбивались оземь сотни и тысячи золотых надглавных крестов.
При внимательном рассмотрении железных кладбищенских крестов послевоенного периода, когда сельские погосты еще не были охвачены ритуальным сервисом, иной раз удивляешься тому, с каким вдохновением, фантазией и любовью народные умельцы мастерили их для своих усопших родственников. Как правило, все эти пышные кружевные «процветшие» кресты сварены из подручного материала где-нибудь в тракторных мастерских в вечернее внерабочее время и, как ни странно, имеют своим прототипом именно купольные церковные кресты!
Можно с уверенностью говорить, что в середине — 3-й четверти ХХ в. сварной крашенный железный крест, наряду с деревянным, стал самым распространённым типом народного надгробного памятника. Но при этом каждый из этих крестов индивидуален — был сделан усердием и руками самих родственников погребенного. Вот почему эти ныне ржавые, покосившиеся кресты на могилах простых советских тружеников и колхозников хрущевского времени нужно расценивать прежде всего как памятники-знамения торжества православной веры русского народа над агрессивной силой государственного атеизма 1920–1960-х годов. Ведь в послереволюционное время безжалостная борьба с церковью привела к повсеместному уничтожению христианских святынь, в число которых входили и кладбища.
Основания преднамеренно разбитых крестов
Разжигаемая официальной богоборческой пропагандой ненависть к намогильному кресту или открыто выражающему православный характер надгробию часто находила выплеск в безобразных проявлениях узаконенного вандализма — было повергнуто на землю, осквернено и разбито бесчисленное количество старинных высокохудожественных стел, монументов, колонн, саркофагов, крестов. В это же время власти предпринимали попытки организовать конкурсы на разработку «дешевых, доступных широким массам населения надгробий, не заключающих в себе религиозных мотивов»[1]. Однако намогильный крест тогда всё же выстоял! Так неужели же в наше время холодные полированные глыбы модного ныне черного гранита окончательно вытеснят с русских кладбищ главный символ и образ христианства?
Здесь хочется привести строки с надгробного памятника участнику Отечественной войны 1812 г. князю Б.А. Голицыну:
...Земная жизнь как тяжкий плен стесняет.
Удел земли – мятеж и суета.
Но в дебрях жизни сей нас грустных утешает
Животворящее сияние Креста...
И как тут не вспомнить высказывания Н.С. Лескова на эту тему: «...скромному и истинно святому чувству нашего народа глубоко противно кичливое стремление к надмогильной монументальности с дутыми эпитафиями, всегда более или менее неудачными и неприятными для христианского чувства. Если такая претенциозность иногда и встречается у простолюдинов, то это встречается как чужеземный нанос — как порча, пробирающаяся в наш народ с Запада, — преимущественно от немцев, которые любят "возводить" монументы и высекать на них широковещательные надписи о деяниях и заслугах покойника. Наш же русский памятник, если то кому угодно знать, — это дубовый крест с голубцом — и более ничего. Крест ставится на могиле в знак того, что здесь погребен христианин; а о делах его и значении не считают нужным писать и возвещать, потому что все наши дела — тлен и суета. Вот почему многих и самих богатых и почетных в своем кругу русских простолюдинов камнями не прессуют, а "означают", — заметьте, не украшают, а только "означают" крестом. А где от этого отступают, там, значит, отступают уже от своего доброго родительского обычая, о котором весьма позволительно пожалеть. Скромный обычай этот так хорош, что духовенству стоит порадеть о его сохранении в простом, добром народе, где он еще держится...».
Безнадзорность наших сельских кладбищ с могилами, лишенными родственного ухода, ржавыми оградами и покосившимися крестами — черта, характерная не только для современной России. Так было у нас и раньше. И.С. Тургенев в романе Отцы и дети, написанном в 1862 г., рисует унылую картину деревенского погоста того времени: «...Есть небольшое сельское кладбище в одном из удаленных уголков России. Как почти все наши кладбища, оно являет вид печальный: окружавшие его канавы давно заросли; серые деревянные кресты поникли и гниют под своими когда-то крашенными крышами; каменные плиты все сдвинуты, словно их подталкивает снизу; два–три ощипанных деревца едва дают скудную тень; овцы безвозбранно бродят по могилам...».
Читая эти строки и поднимая из памяти почти такие же безрадостные виды нынешних кладбищ, невольно приходишь к мысли, что небрежное отношение к местам упокоения своих предков, родственников — одна из черт нашего национального характера. А ведь состояние кладбищ — состояние культуры общества, показатель его нравственного развития. Так пока мы не станем испытывать внутренней потребности обиходить родные могилы, потребности проявить заботу о кладбище как о священном месте, преждевременно говорить о каком-то духовном возрождении России...
* * *
Поминки на кладбище
Тихий, утопающий в зелени старый сельский погост располагает к уединённому раздумью и созерцательности. Немудрено, что именно здесь чаще приходят мысли о суетности и скоротечности нашей праздной земной жизни, о её истинном смысле и вечном продолжении. На память приходят строки старинной надгробной надписи:
Уходит человек из мира
Как гость с приятельского пира;
Он утомился кутерьмой;
Бокал свой допил, кончил ужин,
Устал — довольно! Отдых нужен:
Пора отправиться ДОМОЙ!
Литература
Алексеев А.В. Церковные древности Звенигородской земли. Очерки церковной археологии. М.–Звенигород., 2008.
Алексеев А.В. Церковные древности Звенигородской земли. Новые исследования и открытия. М., 2012.
Беляев Л.А. Сакральная топография Москвы: храм–кладбище–город. К постановке вопроса // Культура средневековой Москвы. Исторические ландшафты. Т. III. М., 2005.
Козлов В.Ф. Судьбы монастырских кладбищ Москвы (1920-30-е гг.) // Московский некрополь: история, археология, искусство, охрана. М., 1991.
Козлов В.Ф. Некрополи московских монастырей в 1918 — начале 1930-х гг.: хроника защиты и гибели // Московская Русь. Проблемы археологии и истории архитектуры. К 60-летию Л.А. Беляева. М., 2008.
Кобак А.В., Пирютко Ю.М. Очерк истории петербургского некрополя // Исторические кладбища Петербурга. Справочник-путеводитель. СПб., 1993.
Царькова Т.С., Николаев С.И. Эпитафии петербургского некрополя // Исторические кладбища Петербурга. СПб., 1993.
Шмидт С.О. Исторический некрополь в системе культуры России // Московский некрополь... М., 1991.
Шокарев С.Ю. Московский некрополь XV — начала ХХ в. как социокультурное явление: источниковедческий аспект. (Автореферат диссертации кандидата исторических наук). М., 2000.
Фотографии автора. Для оформления статьи используется изображение старинного кладбища на гравюре (нач. ХХ в.)
[1] Козлов В.Ф. Некрополи московских монастырей в 1918 — начале 1930-х гг.: хроника защиты и гибели. // Московская Русь. Проблемы археологии и истории архитектуры. К 60-летию Л.А. Беляева. М., 2008. С. 566.
Подробнее...