Оратор, врач и философ спорят об имуществе отца, который в завещании назначил наследником того из них, кто докажет, что он больше других приносит пользы гражданам. Спорящих судит отец. Это — тема сочинения: типичное упражнение в Школе ритора, то есть в высшей школе Древнего греко-римского мира. Сочинения на юридические, общефилософские или исторические темы задавались также и старшим ученикам предыдущей ступени образования, а именно в Школе грамматика. Примеры подобных заданий находятся в сочинениях Луция Сенеки-ритора и Марка Фабия Квинтилиана. Иногда это были вовсе вымышленные речи героев или богов. Например: Юпитер упрекает солнце, зачем оно уступило свою колесницу Фаэтону.
В целом образовательная система античности состояла из трёх ступеней: двум названным предшествовала ещё Первоначальная школа. Ученик и второй, и третьей ступени не ограничивался написанием своей речи: он должен был произнести её в присутствии учителя и товарищей. Победителю устраивался маленький триумф (от греческого — тройной шаг: нечто, троекратно превосходящее обычное).
Итак, философ в сочинениях учеников рассуждает об умении мудро жить и достойно умирать, мужественно переносить скорби и не терять себя в благополучии. Трогательно и человечно, у иных авторов упражнений, звучит речь врача, желающего облегчить телесные страдания, вернуть здоровье, помочь занемогшим вернуться в ряды воинов, заботиться о поместьях, бороздить моря — радоваться жизни. Оратор же предстаёт защитником обиженных в суде; или сенатором, предлагающим более совершенные законы; или трибуном, поднимающим народ на защиту отечества… Все три речи полны достоинств и убедительных доводов в свою пользу. В иных сочинениях отец назначает наследником философа как истинного мудреца, в других врача как непосредственного помощника страдающих людей, в прочих оратора как объединителя в сильном слове и практических умений, и сердечного опыта.
Лучшим же, после бурного обсуждения, признали сочинение с неожиданной концовкой. В нём оратор, склонивший сердце отца в свою пользу, умоляет родителя не назначать его наследником, но употребить деньги на строительство нового гимнасия или палестры. Ибо искренность своих слов, как он сам говорит, он ничем более не может доказать, как только делом, то есть бескорыстием. Не за мзду он старался. В его усилии отсутствовал расчёт как цель. Логика и приёмы сопутствовали, но целью было чистое, непродажное добро.
Не тот же ли смысл заложен в книге, которая читалась юношами, и молодыми людьми, и вообще всем народом Древнего Израиля в течение многих веков до Рождества Христова? (Эта книга и до сего дня продолжает воспитывать и образовывать человечество). Книга Иова. Её герой непорочен, справедлив, богобоязнен и удаляется от зла. А избегаемое зло не способно доверять, верить. Оно и представить себе не может, чтобы кто-то был просто так праведен. И вот сатана ухмыляется, представляя себя пред Богом: «Разве даром богобоязнен Иов»?
Книга учит людей вот уже, может быть, три тысячелетия тому, что настоящие человечность, добро, преданность, любовь нельзя подвергнуть исчислению, вызвать к жизни созданием определённых условий, сделать товаром. Любят и жертвуют собой не за что-либо, а потому, что хотят так и не могут иначе. А в основе высокой и светлой жизни – непосредственная встреча с лицом добрым и любящим, общение с ним, выраженное и закреплённое в словах.
Главенствующей формой передачи мудрости и практических предписаний в Древнем Израиле было чтение вслух народу, и чтение отцом, или наставником юноше Закона Моисеева, Торы. В первую очередь Закона, затем пророков и мудрых Израиля. Чтение и истолкование Писаний — вот каким являлся базовый предмет в древнееврейской системе образования.
Паоло Веронезе. Иисус среди учителей. 1558 или 1566 – 1567.
Марк Катон Старший, согласно Плутарху, автору Сравнительных жизнеописаний, будучи государственным мужем, обременённым многими и важными обязанностями, воспитание своего сына не доверил полностью и учёному рабу, но сам учил мальчика толковать классиков и составлять речи.
Он собственноручно написал для сына Историю Рима. Но главное, он учил чадо собственным примером: садиться на коня, метать копьё, переплывать реку, переносить холод и зной. Сын постоянно находился в поле зрения отца, и даже на званный обед знаменитый сенатор брал своего наследника с собой. Особенно Катон заботился о воспитании мальчика в целомудрии: будучи цензором, он исключил из сената Манлия за то, что тот среди бела дня поцеловал свою жену в присутствии дочери.
Средней школой в Риме являлась Школа грамматика, и в ней ведущим предметом обучения было чтение и толкование поэтов, а также письменные и устные упражнения в греческом и латинском языках. В свою очередь чтение состояло из выявления грамматических правил, особенностей стиля, из комментариев и критики текста и из описания обстоятельств возникновения произведения — последнее относится собственно к истории литературы.
Одним словом — преимущественно словом занимались и на первой ступени образования, и у Грамматика, и затем у Ритора. При этом на каждой новой ступени в программу обучения вводились новые предметы: медицина, математика, механика в применении к строительному искусству, музыка и даже элементы танца. Но все эти науки и искусства, особенно у римлян, преподавались в строго утилитарном аспекте. Геометрия, по Цицерону, сводилась к ремеслу землемера, и даже в начатках астрономии видели средство успокоить толпу, взволнованную явлением небывалой кометы, или способ разгадать тёмное место в поэме.
Комета ISON.
Инструменты — практические навыки и умения, содержащиеся в естествознании и ремёслах — по невыраженному, но подразумеваемому всей традицией замыслу, вручались ученику не сразу, но постепенно и по мере взросления.
Сначала — подразумевала традиция — необходимо научиться думать и формулировать свои мысли, и на примерах героических деяний и неопровержимых доказательств, почерпнутых из творений Гомера, Софокла и Еврипида, Гераклита и Платона, Вергилия и Горация, укрепить волю в стремлении к чести и славе, к доблести и верности, а уже после основного знания, созидающего человека как гражданина, как сильную и достойную личность, приступать к сообщению второстепенных сведений, касающихся повседневности, быта, экономики и физиологии. Но думать, формулировать и, имея твёрдые убеждения, убеждать других — никак нельзя иначе, как точными и яркими словами, подтверждаемыми чистотой личной жизни, ответственностью и самоотдачей.
Ошибочно было бы считать, что в сфере античного образования царила систематическая филология с акцентом на её отрасли, лингвистике. «Пусть учитель прежде всего постарается относиться к своим ученикам как отец, — пишет Квинтилиан в Риторических наставлениях. — Пусть он почаще беседует о добром и честном… Хотя в книгах заключается немало хороших примеров, но ничто не действует так, как живое слово, особенно слово учителя, к которому хорошо воспитанные дети не могут не чувствовать привязанности и уважения. Трудно сказать, насколько сильно в нас желание подражать тем, кого мы любим». И он же, в другом месте своих Наставлений даёт рекомендацию выступающему перед товарищами по классу: «И слушатели, и говорящий должны смотреть в глаза учителю: по ним они узнают, следует ли хвалить или порицать; таким образом, один научится хорошо писать, остальные верно судить». И, как раскрытие методики и осмысление опыта знаменитого оратора и педагога, которого его современники ставили иногда выше самого Цицерона, делается следующий вывод: «Совершенным оратором (то есть, в понимании греков и римлян, образованным и деятельным гражданином, защитником и организатором общественной жизни) никто, по мнению моему, быть не может, не будучи добрым человеком: и потому не одной превосходной способности к красноречию требую в нём, но всех душевных доблестей».
Таким образом, в античности все науки и искусства питают слово и находят в нём своё разрешение, раскрытие. Но словесный дар не есть цель образования, а лишь его средство. Целью же является то, что в стиле нашего ХIХ века мы назвали бы доброй нравственностью. Какого человека должна была сформировать названная цель в Древнем Риме? Образцового верноподданного гражданина. А какую задачу ставило перед собой обучение отроков в Древнем Израиле? Вырастить истинного израильтянина, который старается соблюдать все постановления и заповеди Божии, любя Своего Создателя всем сердцем, и душою, и силой воли.
Обобщая опыт античности, согласующийся в существенных образовательных чертах с методикой обучения в Древнем Израиле, можем наметить предварительные выводы. Итак, образование в ранние века иудео-христианской цивилизации базируется на следующих принципах:
- во-первых, оно придаёт важное значение личному общению, контакту передающего и принимающего: отец и мать сообщают самое главное о жизни своим детям; наставники пестуют питомцев как можно более продолжительное время; рабы-педагогусы, или литтератусы, или капсариусы не просто сопровождают «дитя» до двадцатилетнего возраста в качестве носильщиков капсул с дощечками и стилями, но продолжают быть его репетиторами и учителями нравственности.
Если сегодня мы не можем позволить себе роскоши индивидуальных продолжительных занятий, то можем встревожиться серьёзно перед перспективой распространения дистанционного образования, внедряемого ныне в ведущих педагогических вузах России. Да и не только педагогических. При торжестве определённых экономических решений — а ведь ясно, что ничего иного, кроме денежного интереса, за такими новациями не стоит — глаза учителя засияют скоро за сотни километров от глаз ученика; а юные глаза учителю и вовсе не придётся когда-нибудь увидеть …
- во-вторых, в основу образования полагается обучение мыслить и принимать волевые решения благодаря усвоению примеров из классики, в которой высокий смысл облекается в прекрасную форму;
- в-третьих, сила, заключённая в слове, не должна быть злонамеренной и разрушительной: образование развивает не отвлечённый от жизни холодный ум, но созидает доброго и умного человека, гражданина. Тиран не может считаться умным, тем более мудрым (к примеру, наш Сталин)— П.К., но в крайнем случае — изощрённо-коварным.
Золотые, испытанные временем и опытом произведения мировой культуры всегда составляли первый и фундаментальный учебный материал для школ христианского мира. Европа и Америка без смущения и оглядки называли себя миром христианской традиции до середины ХХ века. К названным же золотым образцам относятся в первую очередь книги Священного Писания, Библия. Но и античная классика, начиная с эпохи Возрождения, вернулась и снова утвердилась в образовании. Пройдя благополучно, в целом, долгий путь через Средневековье, Ренессанс и так называемое Просвещение, «классика» повсеместно расцвела — будто прощально — в России и Европе в ХIХ веке.
В базовую программу австро-венгерских школ к концу 19-го столетия входило преподавание, в иерархической последовательности, следующих предметов: религии, литературы, родного языка, начал математики, естествознания и физики, географии, истории. Учили также рисованию, пению, гимнастике — мальчиков, и девочек — домоводству.
В прусских школах в 1890-е годы фундаментальными и обязательными были: Закон Божий (того или иного христианского исповедания), родной язык, чтение, письмо и объяснение прочитанного; начала естественных наук. В основу образования в шведских школах полагалось изучение: Закона Божия, родного языка, отечественной и всеобщей истории, арифметики, геометрии, географии… Подобные программы действовали и в других первоначальных школах стран Европы и в США.
Следующая за начальной школой ступень — средняя школа — однозначно свидетельствовала о господстве в странах Запада и в России, в последней трети ХIХ века, классицизма как системы образования. К древним языкам, греческому и латинскому, в гимназиях России, Италии, Испании, Германии, в лицеях Франции, в грамматических школах Англии присоединялась общая математика, но и та как предмет сопутствующий, занимающий вторую позицию по числу учебных часов. На 190 часов недельных академических часов в восьмиклассных гимназиях Италии, при восьми предметах в старших классах, на древние языки приходилось 76 часов, то есть 40 %. В Австрии, где преподавалось девять предметов, двум древним языкам отводился 41 % учебного времени. В Пруссии — 43 % при 11 предметах. В России, в обычных гимназиях, при 10 предметах (с учётом одного нового языка) древние языки занимали 36 % учебного времени.
По мысли устроителей классических школ, гуманитария — то есть занятие древностями посредством изучения речи и классической культуры — направлена на всестороннее развитие высших способностей человека, на образование его ума и воли независимо от профессии или практической деятельности. Грамматика, согласно концепции классического образования, есть элементарная часть логики, начальный этап мыслительной работы. Построение и разбор предложения является логическим упражнением. Изучающий древние языки усваивает приёмы мысли, необходимые для разнообразных научных занятий. Древние языки образуют ум, буквально — так по-французски и по-немецки — формируют его, создают cultureformelle; formaleBildung. Гуманитария настаивает, в частности, на ясном понимании слова прежде, чем употребить его; на ясном понимании смысла прежде, чем согласиться с ним. Это — сообщение мощного иммунитета перед угрозой, уже ставшей реальностью, информационного манипулирования лицами и массами.
Примечательно, что Французская революция конца ХVIIIвека, которую Великой можно назвать если только по количеству кубометров пролитой крови, перевернула существующую систему приоритетов в образовании с ног на голову: она предприняла решительную попытку ниспровергнуть старую школу. В основанных конвентом учебных заведениях начали обучать в первую очередь математике, а затем прочему естествознанию, политической экономии, новым языкам и так называемой философской истории народов. Можно догадаться и не справляясь, что философская история — это идеология якобинского терроризма, это заказанное революцией объяснение и оправдание неизбежности борьбы с монархией и религией во всём мире. Будущая идея всемирной пролетарской революции. Таким образом, цифра вытеснила слово, причём насильственно.
И хотя после этого в той же Франции наступила реакция, но тенденция не исчезла, и возвратилась спустя сто лет в России, и расползлась вскоре по всему земному шару, обретая всюду отзывчивую почву. Дело в том, что в иерархии человеческой личности, к началу прошлого века, руководящим и главным окончательно стало естество, плоть, тело. Подобное к подобному, естественное к естественному, и вот в системах образования статистически, числом часов, с той поры и вот уже в течение столетия господствует оцифрованное естествознание. А подспудно — поддерживая и питая существующую тиранию точных наук — идеология, или антирелигия, материализма.
В известном Московском сборнике К. П. Победоносцева, его друг, С. А. Рачинский — учёный-ботаник и математик, педагог, член-корреспондент Санкт-петербургской Академии наук, опубликовал статью в защиту классического образования в средней школе. Автор пишет, и это на рубеже 19–20 веков, что человечество одержало ряд блистательных побед над пространством: быстроходные суда и железные дороги, телеграф, телефон, печать и прочее уменьшили планету. Но, осваивая пространство, мы пренебрегли другим важнейшим параметром человеческого существования на земле — временем. Школа отдаёт все свои основные силы наличному и планам на будущее, которого может и не быть. Но прошлое, по мысли учёного, есть единственная данность, позволяющая нам плодотворно работать для будущего.
О разрыве временных связей сегодня мы можем говорить много. Рвутся скрепы между поколениями. Со стороны младших нарушение связи выражается в неспособности слышать, слушаться, почитать. Истина требует заметить, что биологически старшие часто сами не являются носителями живого и притягательного опыта веков. Старшие легки, размагничены. МЕНЕ, МЕНЕ, ТЕКЕЛ, УПАРСИН — исчислено, исчислено, взвешено, разделено. Вот, ты был взвешен на весах истории, беспечно пирующий Валтасар (Дан. 5, 25–31), и найден очень лёгким. Иные старшие, которым это почему-то надо, притягивать к себе младших могут только приманкой мзды, обещанием денег и удовольствий, посулами праздника без оглядки на прошлое и без мысли о том, что может случиться завтра.
Рембрандт Харменс ван Рейн. Пир Валтасара. 1635.
Есть на земле живые существа, пребывающие вне времени, и называются они животными. Зато они всецело — в пространстве. Но человек был призван соединить в своих уме и сердце, и в своём творческом труде — одно с другим. Пространство просветить временем: подчинить мудрости и неспешности — материю.
Связи, относящиеся ко времени, то есть коммуникации исторические — они и есть собственно человеческие. Слово вводит в общение, потому что оно — из диалога. Цифра соединяет иначе, а именно с той выверенной точностью, что устраняет всякую возможность непредсказуемости, то есть устраняет благодарное и живое общение свободных и изменчивых существ.
Можно ли и сегодня отстоять возможность выбора, сохранить и проявить дар творчества и сочувствия? Конечно! Во-первых, следует понять смысл происходящего и всей душой не согласиться с вектором мирового развития. Во-вторых, найти единомышленников и теснее солидаризироваться с ними. Впрочем, последних и искать не надо: люди, стоящие в стороне от селевого потока современной культуры, это христиане. И метод трансляции своих знаний они, основываясь на уроках истории, строят на трёх вышеизложенных принципах: образование должно быть «глаза в глаза»; оно должно иметь в основе своей глубокое постижение и усвоение слова как фундаментального и полноценного выражения мысли и чувства; и оно должно всем процессом своим свидетельствовать и подтверждать вечную истину: умное есть доброе.
Вводную иллюстрацию предоставил "Фотобанк Лори".
Подробнее...