Правкруг.рф

Папа был ещё слабым, не выходил на воздух. Ему, хотя и обстрелянному, стало вдруг страшно. На тёмно-сером небе в окне слабо проступают кресты, воют самолёты, вокруг всё дрожит, и он стал неотрывно смотреть на церковь. Как будто взгляд свой к ней привязывал, словно решил крепко держаться за руку, не выпускать. А она высокая, древняя, стоит в дымке: наверно, с ночи никак не расходился туман. И виделась она какой-то серой, грозной.

И очень часто из всех этих разных сфер слышался один и тот же вопрос. Тогда, в 1991–92-м годах, вполне доброжелательный и искренний, заинтересованный в честном и, по возможности, серьёзном и убедительном ответе. Редко, но и такое бывало, заданный с иронией. А как правило, вопрос человека, которому по-доброму интересно услышать что-то важное: «Вы что, вправду верите в Бога?»

Да, действительно, невесёлые дела: более, чем девяностолетнему старейшине большого и дружного семейства диагностировали рак… Сам старейшина-то, вроде, спокоен, а вот дети, внуки и правнуки ходят сомнамбулическими кругами и, заламывая руки, в парах сменного состава патетически декламируют друг другу один и тот же безответный вопрос: «За что? За что такая несправедливость?» Действительно, а за что!

То время задавало нам тон. Бог, через людей — и современников, и святых, которые ещё ближе сердцу — настраивал душу. В первые дни после такой, как правило неожиданной, благодатной настройки явно ощущалось нефальшивое настроение. Христос отвечал фарисеям: Царствие Божие внутрь вас есть.

В апреле-июне 2019 года в российской столице гостила чудотворная икона Пресвятой Богородицы «Призри на смирение» из Киевского Свято-Введенского монастыря. За два месяца образ благословил своим пребыванием четыре московских храма. Мне посчастливилось побывать у святыни в Большом соборе Донского монастыря.

Воспоминание одного старожила Больших Вязём мы публикуем на нашем сайте. Он бегал с ровесниками мимо храма, может, и залезал в него, когда из него выехала столовая или лаборатория. Купался в Вязёмке (сейчас никто не рискует). Гонял на Можайское шоссе, по которому во времена его детства, в конце пятидесятых годов прошлого века, проезжала, наверное, одна машина в двадцать минут, или за полчаса.

Молодой москвич с женой и полугодовалым сынишкой поехал в первый раз в жизни отдыхать. На паровозной тяге в Крым. Только устроились в Судаке — море, синее небо и солнце, улыбающиеся люди, фрукты и вино – как он получает, на второй день по прибытии, письмо от родного дяди, известного доктора, хирурга и профессора в Клиниках на Девичьем поле (ныне Сеченовская академия). Дядя отправил письмо срочно, вдогонку, зная адрес племянника. Просит немедленно помочь ему в лечении умирающей. До́роги даже не дни, а часы...

Причём здесь торпеды…» – подумал я и предложил мальчонке помочь мне донести свечку до угла (там виднелся конец процессии – мужчины, женщины и дети с горящими свечами). Я предложил донести её так, что бы ветер не задул, хотя ветра почти и не было. Мой юный спутник согласился. Он шёл, бережно ограждая ладошкой пламя, колеблющееся от ходьбы.

Однажды я стоял в храме в темноте. Не в полной, потому что шла служба и мерцали огоньки свечей. Казалось, что это блики света качаются на тёмной воде. А зажжённые лампады напоминали звезды, поблёскивающие в небе. В каком небе? Не в простом, конечно. В умном, высоком, дышащим особым Божиим присутствием. Так что я стоял в темноте, но не в тёмной. Было ощущение, что я прикрыл глаза . И что-то вижу, готовлюсь к чему-то.

После Светлого Христова Воскресения, на Светлый понедельник, приснился сон: не рядовой, удивительно живой, если не сказать, — живительный. Со смыслом, который и разгадывать-то не надо, — разве что поделиться: