Правкруг.рф

На одном из этажей я ошибся дверью и перешёл с пожарной лестницы в жилую секцию. Сделал шаг и споткнулся — снизу на меня смотрел Господь. На полу стояла большая икона, опёртая на дверной косяк. Деревянный киот из грубо выструганных досок, выкрашенных коричневой краской для полов, стекло бережно подклеено бумажными полосками, наполовину истлевшими от времени. Под запыленным стеклом имитация ризы из фольги — нехитрые цветы и узоры. На проволочных стебельках пожелтевшие цветы из бумаги. Лик Спасителя, рука, поднятая в благословляющем жесте — пожелтевшая фотография, со следами зелёной плесени у края.

Поезда всё уходят и приходят. Господи, дай, чтобы они мирно приходили и уходили. Чтобы все, с кем простились любящие, любимые — возвратились. Чтобы люди друг друга не предавали. Одна женщина — ей в 1915-м было восемнадцать — вспоминала: когда проводила жениха на фронт, в сердце дала Богу обещание, что не посмотрит с ненужной мыслью ни на одного мужчину в жизни, до конца своих дней, даже если возлюбленный её не вернётся.

"Студенчество — лучшее время жизни", — говорит мне чуть ли не половина моих знакомых постарше. Ну, я бы, может, и согласился (а может, и соглашусь, достигнув их возраста), если бы не одно но: "Если бы вы были от мира, то мир любил бы свое; а как вы не от мира, но Я избрал вас от мира, потому ненавидит вас мир" (Ин. 15:19). Вот и вся дилемма православного студента современного светского ВУЗа: быть со Христом или отдаться миру... (Независимое расследование — в конце статьи).

Вокруг нас огромное количество информационных наркотиков. Я, как специалист по распространению информации, готова утверждать, что если человек не знает хотя бы основ теории коммуникации, он — просто марионетка в руках моих коллег маркетологов. Они продадут ему все что угодно — от шампуня против перхоти до гомосексуального брака (в зависимости от масштаба и от задачи рекламной кампании). Потому что они умеют создавать «ловушки внимания».

Мне надо было пройти МРТ. Это значило, что предстояло залезть в "трубу" на полчаса для исследования беспокоящей меня части тела. Вот во время ожидания этой процедуры у меня и появилось волнение. Вызвано оно было тем, что я не знал, как мой мозг (или что?), отреагирует на помещение в ограниченное пространство. Вопрос о реакции на замкнутое пространство задают всем перед прохождением этой процедуры. Задали и мне, на что я честно  ответил, не помню.

Жизнь в поселке Шексна Вологодской области течет своим чередом. В шесть утра на улицах своими метлами начинают шаркать дворники, люди просыпаются, пьют свои утренние чаи и отправляются на работу. Автобусы в эти утренние часы набиты до предела, зато до вечера они потом ездят полупустыми. А вечером люди возвращаются с работы, садятся перед телевизорами, сплетничают и устраивают ссоры. На улице слышны детские крики, хотя немного и нечасто. Дети тут, как и везде, если и играют на улице, то чаще всего на своих телефонах. ... В общем все, как у людей, ни лучше, ни хуже.

Возвращаясь с Соловков домой, я прибыл на теплоходе «Василий Косяков» в Рабочеостровск. Мой поезд был утром следующего дня, и на ночлег я решил остановиться в Доме паломника. Это заведение — такой дом для ночлега прямо на берегу Белого Моря. Придумано для отдыха в пути паломников и богомольцев, направляющихся на Соловки и возвращающихся обратно.

Мы просим вас дочитать этот очерк до конца, то есть до послесловия; или только одно послесловие и прочитать, потому что в нём — признание в любви к книге человека, жизнь которого в любой момент может оборваться. Она и оборвалась. Это — письма с фронта одного москвича, книголюба, солдата Великой Отечественной войны.