Правкруг.рф

Чудеса созвучия земного и Небесного постоянно совершаются в жизни каждого человека. Они, как вода живая, мягко окутывают волнами благодатной тишины одиночества, проблескивают в общении от сердца к сердцу, ручейками пробиваются из познания прошлого, струятся в тихой радости созерцания прекрасного… Они рождаются в душе, когда она устремлена к Богу: вопрошает Его о чем-то, или благодарит, или молит… Они — те самые следы на песке из легенды о том, как Господь нес человека на руках, когда у него не было сил идти самому.... Они — Божьи золотые, нерукотворные нити в узоре каждой жизни человеческой… Теплые лучи, соединяющие ее с Небом, с Вечностью, со всем живым…

Есть один прекрасный детский образ: ребёнок ночью в одиночестве, в тишине, вдали от фонарей, на снежной дороге смотрит на звёздное небо. Смотрит как будто впервые, то есть впервые сознательно. О чём он думает? Мне посчастливилось самому испытать подобное. Я был поражён, шокирован, так что помню всё до мельчайших подробностей. Сначала стало как-то жутковато, что-то огромное явилось вдруг. Но оно было добрым. Страх прошёл, появилось изумление, тишина и радость. Я помню, как чётко сформулировал вопрос: Кто всё это сотворил, как такое возможно, каким должен быть Тот, Кто может творить такие чудеса? В общем, ни в сказке сказать, ни пером описать.

Уже не в первый раз приносят в алтарь из церковной лавки записки детей, которые с чистым сердцем, просто и доверчиво, пишут Господу Богу о том, что считают очень важным, требующим быстрого ответа и помощи...

Человек, посвятивший себя служению ближним — по-настоящему счастливый человек. Почему? Потому что в своем жертвенном служении он уподобляется Самому Христу Богу, вся земная жизнь Которого — непрерывной подвиг служения людям, служения вплоть до Голгофы, до креста, до гроба и — после гроба. Раздавая себя другим, человек приобретает Христа, а вместе с Ним — неистощимый Источник радости. Стань частью других, и ты обретешь сЧАСТЬе. Стань частью Церкви, членом Церкви, и ты станешь частью Тела Христова. Это счастье на самом деле бесконечное, вечное, нетленное — ибо мы, перешагнув порог смерти, останемся с тем, что приобрели душой при земной жизни — останемся со Христом.

Может быть, в своих повествованиях я слишком много уделяю времени и места описанию вещей, которые меня окружали, среди которых я выросла. Но для меня они даже не вещи, а какие-то образы, связывающие меня с миром детства и юности, с неповторимой порой доверия людям и жизни вообще. Это знаки или сувениры, вызывающие в душе сладкое и одновременно щемящее чувство ностальгии. Я очень люблю всё, чем пользовались мои родители, бабушка и дедушка, прабабушка и прадедушка. От вещей и слов, по их поводу сказанных, будто до сих пор исходит тепло, любовь, уют. Это моё родное гнездо, в котором я выросла и которое мне очень дорого.

Три с лишним года прошло с момента кончины Алексея Петровича, а он по-прежнему рядом. Бывает, приду на службу в выходные, встану рядом со стулом в алтаре, на который он садился, когда уставал, и душу пронзит щемящее чувство тоски по ушедшему человеку, который как будто неярко, как огонёк в лампадке — вот-вот задует ветер — донёс до нас свидетельство целой эпохи. И не этим только, или совсем не этим он был ценен для меня, для многих. Мало ли их накопилось, свидетельств. И важных, и пустых…

Тот безграничный набор технических инструментов, которым мы обладаем, дает нам огромный потенциал для духовной жизни. У нас есть возможность молиться с единомышленниками из любой точки мира, пусть и без непосредственного единства; приобщаться к опыту Церковного Предания и изучать Его; находить редкие памятники Церковной литературы и гимнографии; знакомиться с огромным пластом христианской и мировой культуры, который обогащает личность и позволяет ей вырасти в полной мере; общаться с людьми, которые приоткрывают завесу Православия и рассказывают о неизвестных или забытых событиях и персоналиях. В новых технологиях христианство обретает новые возможности. Вопрос лишь в том, как мы их употребим.

Самым любимым подарком для меня были альбом и краски. Всё было какое-то серое и грустное. Я не помню, чтобы кто-нибудь смеялся. Живых цветов никто не дарил, и я их даже не видала. Но однажды у нас на подоконнике появился горшочек с цветком. Это был ирис лилово-сиреневый. Когда я увидала его, у меня захватило дыхание, а мама сказала мне — не дотрагивайся. Мне казалось, что это что-то волшебное, и что внутри сидит Дюймовочка. Когда цветок отцвёл, мама отнесла его на кладбище и посадила его там. До сих пор в нашей ограде растут фиолетово-сиреневые ирисы.