Правкруг.рф

Действительно, наши дети любят читать. Так исторически сложилось. И главная проблема для меня — найти для них действительно хорошие книги.  Классика и книги из нашего с мужем детства — это здорово и очень нравится нашим детям, а вот современная детская литература для меня — дремучий лес... Есть как и достойные произведения, так и откровенно вредные книги, а по обложке и даже аннотации часто непонятно, что найдёшь на страницах... Поэтому я доверяю мнению людей, которые любят читать сами и с детьми, и кроме этого, умеют рассказать об этом другим. Конечно, желательно, чтобы наши литературные вкусы и взгляды на жизнь совпадали.

Екатерина Бондаренко ведёт дневник. Она представитель могучего современного направления в литературе — фейсбучного. Это направление позволяет фиксировать мимолётное. Действительно, жалко бывает, когда вдруг что-то остро и тонко почувствуешь, и в момент переживания уже будешь знать, что эта мысль, или чувство улетит и никогда не вернётся. Чтобы стать глубже и полезнее для самих себя, и для окружающих — возможных читателей — фейсбучникам надо стремиться к тому, чтобы их тексты, рождённые из летучих впечатлений (что само по себе интересно), вырастали всё чаще из предварительной внутренней мыслительной работы. Неспешной, проникнутой трудом вдумчивой души.

Еще два-три поворота, и эта дорога подводит к храму. Он вдруг появляется среди деревьев, сразу за липовой аллеей — большой, древний и белый. Храм стоит в саду, и мы приходим сюда — в наш общий дом. Кажется, раньше жизнь здесь протекала иначе — или мы были меньше, и мир казался огромным… Как бы то ни было, прошлое было ярким, расцвеченным красками. Во многом благодаря праздникам.

Дом совсем пустой — видно, уехали жители в эвакуацию, да так и не вернулись в родные края. Обычная история по тем временам. Дети ходили по гулким комнатам, громко скрипя половицами. — Пошли отсюда, — сказала Алена, — ничего тут нет, давно все вытащили. — Сейчас пойдем, — ответила Пелагея. Вот тут, кажется, что-то есть! — глазастая девочка заметила у самой стены приподнятую половицу. Подергала — половица отошла. Пелагея обнаружила под ней какой-то предмет, завернутый в тряпицу. Развернула — икона. Яркая, красивая. — Ребята, я икону нашла! Пойдемте, на свету разглядим!

Священное Писание пользуется нашим обычным повседневным языком со всеми привычными для нас оборотами и выражениями… Святые евангелисты Матфей (Мф.), Марк (Мк.), Лука (Лк.) и Иоанн (Ин.), оказывается, говорят в точности так, как говорим мы. Или, всё-таки, это мы говорим так, как они? И говорят они вовсе не о делах давно минувших дней, а как раз о текущем моменте, о том, что важно каждому из нас…

Папа был ещё слабым, не выходил на воздух. Ему, хотя и обстрелянному, стало вдруг томительно страшно. Он попытался как-то — я была уже студенткой — нам с мамой это передать, то жуткое состояние. Представьте, на тёмно-сером небе в окне слабо проступают кресты, и нестерпимо воют, то приближаясь, то улетая, самолёты. А вокруг всё дрожит, словно вот-вот рухнет. И тогда он стал смотреть на церковь. Нашёл глазами кресты и ухватился за них. Как будто взгляд свой к ним привязал.

И очень часто из всех этих разных сфер слышался один и тот же вопрос. Тогда, в 1991–92-м годах, вполне доброжелательный и искренний, заинтересованный в честном и, по возможности, серьёзном и убедительном ответе. Редко, но и такое бывало, заданный с иронией. А как правило, вопрос человека, которому по-доброму интересно услышать что-то важное: «Вы что, вправду верите в Бога?»

Да, действительно, невесёлые дела: более, чем девяностолетнему старейшине большого и дружного семейства диагностировали рак… Сам старейшина-то, вроде, спокоен, а вот дети, внуки и правнуки ходят сомнамбулическими кругами и, заламывая руки, в парах сменного состава патетически декламируют друг другу один и тот же безответный вопрос: «За что? За что такая несправедливость?» Действительно, а за что!