Несколько слов в защиту патриотизма в эпоху глобализации

Эти несколько слов мне довелось произнести перед большим залом, в котором собрались люди разных настроений и взглядов. С первых же моих рассуждений мне стало ясно, я даже на сцене перед микрофоном это чувствовал и иногда видел, что проговариваемое мною здесь и сейчас вызывает у слушателей совершенно противоположные реакции: от явно звучавшего несогласия до выражаемого покиванием глав одобрения. Большинство же собравшихся слушало очень внимательно, с некоторым, как мне показалось, любопытством. Аудитория состояла, в основном, из преподавателей школ и вузов, работников культуры, инженеров и учёных. Организаторы события просили меня подготовить сообщение, излагающее христианский взгляд на проблему. Патриотизм сегодня оказался между полюсами. И вот с описания контекста я начал:

Патриотизм, как понятие и явление, нуждается в уяснении перед феноменами космополитизма, интернационализма, глобализации — то есть наступающего, действующего открыто и прикровенно, прямо и косвенно всемирного материализма. Очевидно, что новому всемирному наднациональному порядку придётся как-то решать проблему «упрямой приверженности идеалам отцов и образу их жизни». Вместе, на одной территории, им не жить. Материализм, стремящийся к глобальному господству, ведёт войну со всем, что ему противостоит. В этой войне одним из поражающих средств является насмешка, пошлая шутка и глумливая ложь. Над патриотизмом открыто смеются или снисходительно иронизируют прагматики, циники, либералы, обыватели, завидующие чужому достатку; у нас же в России ещё та часть общества, которую её лидер недавно назвал «европейски ориентированной».

Отличается патриотизм существенно и от национализма, от идолатрии нации, национально-идеологического аутизма, самоистощания в войне за торжество своей исключительности.

Примечательно, что противники патриотизма: глобализация в указанном смысле, и национализм смыкаются и находят друг друга в том, что оба служат — согласно их собственным декларациям и программам — одному и тому же благу. Целью они имеют довольство: в первом случае материальное благополучие и единое, основанное на одинаковых нехитрых развлечениях, мировоззрение всех народов; во втором одинаковые мысли и материальное благополучие избранного народа-этноса, как наиболее достойного жить хорошо среди прочих популяций. Кратко, речь идёт о удовлетворённости совокупного желудка, выступающего во главе, или вместо неё, человеческого общества.

Сесилю Джону Родсу, пламенному британскому колонизатору, разбогатевшему на добыче алмазов в Южной Африке, в честь которого была названа Южная Родезия, принадлежат такие верные слова: «Империя, я всегда это говорил, это вопрос желудка». Этот человек был одержим империалистическим духом, был аскетом идеи экономической мощи и британского могущества во всём мире, и как истинный подвижник, не имел ни жены, ни детей. Копил, приобретал, расширял владения короны и свои возможности, и на этой адовой работе сгорел (мужик) на 49-м году жизни.

Идея же патриотизма, в нашей трактовке, основана на иных принципах. Перефразируя Родса, можно сказать: «Патриотизм — это вопрос ума и сердца». Найди эта идея пристанище в светлых головах и крепких волях, она могла бы противодействовать победному распространению в ноосфере  второго закона термодинамики, могла бы притормозить энтропию, тепловую смерть, всесмешение, осуществляемое по нормам и правилам американо-европейской демократии.

В конце XIX века, лет 125 назад, русский мыслитель Константин Леонтьев, обозревая бегло события предшествовавших ему тогда двух столетий, писал: «Ровно два века тому назад Вильгельм Оранский воцарился в Англии. В 1689 году по изгнании Иакова II был издан так называемый «Билль о правах». Права национальной Англиканской церкви и все главные основы великобританской конституции были утверждены надолго... И у нас в том же 89 году — воцарился Пётр I. Сто лет тому назад и всё в том же 89 году Франция, объявивши «права человека», придала как бы легальный характер тому процессу разрушения, которому мы все до сих пор и волей, и неволей продолжаем служить, — освобождая, равняя, смешивая, объединяя, приёмами весьма сложными стремясь к психическому обеднению человечества — к идеальному упрощению его в жалком образе «среднего европейца».

К. Леонтьев с болью констатировал, наблюдя за процессами в цивилизованной части земного шара: «Европа смешивается в действительности и упрощается в идеале». Проживавшие тогда во Франции идеологи секулярно понимаемых свободы, равенства и братства откровенно заявляли в своих произведениях: «Мы не сомневаемся, что человечество придёт ко всеобщему одинаковому уровню: материальному, нравственному и умственному».

Леонтьев

Леонтьев Константин Николаевич (1831 – 1891).

И обращаясь мысленно к православным народам, Леонтьев спрашивал: «Представим ли мы... удивлённому миру культурное здание, ещё небывалое по своей обширности, по роскошной пестроте своей и по сложной гармонии государственных линий, или мы восторжествуем над всеми, только для того, чтобы всех смешать и всех скорей погубить в общей равноправной свободе и в общем неосуществимом идеале всеобщего благоденствия...».

Патриотизм, противопоставляя себя жадному желудку или гордому безумному кулаку, то есть всякому «я так хочу, это моё право», не является чем-то головным, отвлечённым и прекраснодушным. Не является он и компромиссом.

Рассматривая патриотизм в контексте мировых вызовов, мы не определяем его место как срединное, которое удачно тем, что удалено от крайностей. Это устроило бы вяло мыслящих обывателей, но оказалось бы далёким от сути. А суть очень проста, цельна и ясна. Патриотизм — это любовь.

Один из отцов-строителей христианства, великий учитель народов апостол Павел в письме к церкви Коринфа о любви рассуждал так: «Если имею... всякое познание и всю веру, так что могу и горы переставлять, а не имею любви, — то я ничто /.../ Любовь ... милосердствует, /.../ не завидует, не превозносится, не гордится, /.../ не ищет своего, не радуется неправде, а сорадуется истине, /.../ не мыслит зла, /.../ всё переносит» (1 Кор. 13, 2-7).

Менять лицо земли, переставляя горы ради устрашающего возвышения своей державы над окрестными народами к той любви, что может быть названа патриотизмом, отношения не имеет. Так же как и зависть, борьба за выгоду в ущерб соседу, радость о его неудачах и ложь «в свою пользу» — чужды патриотизму.

Патриотизм — сила идеальная, духовная, но тем не менее во времени он вполне может стать ощутимым, так как является тем воспитательным средством, которое борется с одичанием — либеральным ли опошлением, или фундаменталистской ненавистью — которое просто не позволяет случиться тому, чтобы люди истребляли друг друга, или вытесняли из себя собственно человеческое начало. Напротив, он помогает им, уча любви, дорожить жизнью всюду. Но дорожить, значит и защищать, если над беззащитной жизнью нависает угроза. Патриотизм, в идеале, не беззуб, но внимателен и целеустремлён.

Враг патриотизма — гедонизм. О какой возвышенной, благородной, бескорыстной и жертвенной любви к отечеству можно говорить, если отцы и матери являли своим детям, и то в самом лучшем случае, любовь к пищеварению, то есть слепую и примитивную заботу о том, чтобы дети были сыты, одеты, хорошо учились ради будущего престижа и достатка, и при этом подспудно внушалось, что безразлично, под каким флагом ты будешь обеспечен и безопасен. Отцы смогли передать лишь то, что имели сами. А самым святым для них был бог желудка — благополучие. Родина, — шептали их сердца, — везде, где сытно и весело телу. Поколения людей  с увлечением трудились, и ныне не перестают, над возведением вавилонской башни удовольствий и наслаждений. Иногда на этой всемирной стройке, на отдельных участках её, случаются сбои в снабжении, и тогда сразу поднимается в массах людских брожение. Отчего в таком-то уголке земли возникла революция? Оттого — среди прочих причин — что людям внушили, что богатства опять распределяются несправедливо.

А патриотизм — это, действительно, любовь возвышенная и благородная. Он сегодня в перечне категорий немассовой культуры. И он напрямую связан с моралью, с понятиями долга и ответственности за большую семью — страну, с добродетелью целомудрия и с чувством благодарности. Когда недавно одного крымчанина спросили, не сожалеет ли он о том, что теперь он в России, он ответил, что беспокоится скорее о другом: как бы России не пришлось сожалеть о том, что она приняла его в свою семью. Впрочем, добавил он, примите мой ответ в качестве... почти шутки. Какие могут быть счёты между своими? Я же в своей стране, и моя задача — не подводить её.

Голландец, воюющий сегодня на стороне ИГИЛ, объясняет свой выбор тем, что ему совершенно не нашлось применения у себя на родине, а теперь он почувствовал кипение жизни и восклицает с горящими глазами: убивать, убивать и убивать... Нечего было делать во Франции и французам, воюющим сейчас там же. Из безразличных и праздных в своих странах, из нереализовавшихся мужчин – об этом им, кстати, «честно» говорили их вербовщики — они превратились во врагов своих земель.

Нынешние российские непатриоты, в шеренгу которых входят и скромные интеллигенты разных национальностей, и дети наших чиновников, депутатов и бизнесменов, отправленных папами учиться за границу — то есть люди и недополучившие, и переполучившие, и обиженные, и возроставшие на чужих хлебах — все они свою родину матерью не назовут. Если только в анекдотическо-издевательском ключе: любите, мол, мать вашу. Они — не любят. Мать не оценила их, не воздала по заслугам, грязная она и пьяная, во власти воров и подлецов. Жалеть такую дуру, громадную и агрессивную? Вон, от неё всё прогрессивное человечество отворачивается, всех сумела против себя настроить.

Да, серьёзная проблема. Но не специфически русская. Любая страна постоянно рождает у себя своих национальных иностранцев, внутренних эмигрантов. В семье народной постоянно появляются дети, не чувствующие себя своими в породившем их мире, не любящие отцов и дедов. Ведущие с ними пожизненную тяжбу. Мелкую меркантильную, или тонкую интеллектуальную. Оппозиция — это всё-таки больше состояние души, а потом уже политическая программа.

Если человека не удалось испортить злонамеренным или безразличным воспитанием, то он непременно, достигнув зрелости, станет дарить благо. Станет благодарным. Любовь, вскормившую его, он обратит на своих дарителей: родителей, родных, родину. Семье ведь невозможно воспитать в ребёнке важнейшие человеческие качества, оставаясь в рамках своего частного бытия, не извлекая из культурной сокровищницы большой семьи — страны, образов и примеров юношеского максимализма, бескорыстия, щедрого служения друг другу талантами.

Семья, как сейчас всем известно, так что и повторять это стало пресно, но от этого не менее страшно, страдает и от внутренних болезней, и ещё находится в осаде, под обстрелом противника. Сегодня признаком принадлежности к культурному человечеству является отказ законодателей той или иной страны от защиты здоровой семьи и объявление традиционной семье войны. Сдаются и христианские православные страны в стремлении к благополучию. В Грузии, вопреки протестам Церкви и общества, парламент голосует за закон об однополых браках. В Сербии правительство, надеясь на вступление в Евросоюз, открывает, после непродолжительного сопротивления,  улицы Белграда гей-параду. В плюралистическом Париже в защиту традиционной морали на Елисейские поля вышли сотни тысяч, но всеевропейские структуры приняли сторону секс-меньшинств.

Чтобы всеевропейские — выражаясь по-леонтьевски, или просто глобальные ценности усвоились во всём мире и стали для всех приоритетными, необходимо прежде расстаться с тем, что этому мешает. Нужно раскрепоститься. Необходимо идею свободы вознести превыше всего. Дать ей в руки факел и чело украсить венцом. Тысячу лет назад европейская цивилизация утверждала, что следует освобождаться от умо- и сердце-помрачения и от незнания Бога, потому что, восстанавливая в себе все таланты, личность откроет мудрую, красивую и полную света жизнь. Сейчас та же самая цивилизация имеет в виду прямо противоположное: нужно освобождаться от всяческих, в первую очередь нравственных, неровностей, перегородок и разделений. От нравственной иерархии. Всем стать одинаковыми, в идеале – однополыми или бесполыми. Стандартными. Неодинаковости сдерживают, не дают со вкусом наслаждаться всеми удовольствиями.  

Нравственность, как известно, формируется мировоззрением. Каков образ Бога, таким будет в глазах человека — другой человек. Если на место Бога возведён сам человек, и не полноценный и такой, каким он был задуман изначально, а лишь часть его — человеческое тело, отдыхающее, меняющее несколько раз на дню одежды и даже пол, регулярно и вкусно питающееся — то тогда и всё человечество будет хотеть только того же самого. Оно в массе давно уже ничего иного и не желает, и давно уже успешно превращается в «стадо свиней». По мысли древнецерковного писателя, автора Послания, известного с именем апостола Варнавы, свинья послушна и адекватна только в сытости. Мысль, не претендующая на оригинальность, но напоминающая, что может случиться с нами, коль скоро у нас не останется иных интересов, кроме благополучия. А иметь идеалами одновременно благополучие и самоотдачу — непримиримое противоречие.  

Итак, эмансипаторы последних нескольких веков считают, что людям нужно расстаться или превратить в относительные, маргинальные — свои самобытные ценности, локально-колоритные и, главное, религиозные. Потому что религия есть корневая система всякой самобытной культуры. Местные особенности мешают экономике, встают поперёк финансам. Всякие «свои» пути, особые выборы и вкусы — смертельная угроза для финансов. И среди них семья, конечно же, по преимуществу досадный пережиток. Давно просчитано, что одинокий, ничем партнёру или партнёрше, кроме лирики, не обязанный человек, покупает столько же, сколько семья из целых трёх. Вот даже на таком простом, арифметическом примере, семья убыточна. Так как же её не разбирать на части и тем самым не увеличивать прибыли?

Идеал технологов глобализации — геомаркет, всемирная торговая площадка, предлагающая «понятные» товары и стандартные услуги. Миражи счастья, деньги, когда они не в обороте — тают. И люди готовы все силы отдавать на приобретение  купонов счастья, и утешать себя мечтами. Но человечество давным-давно цель заменило средством и служит средству, как цели. И знает, что нужно для того, чтобы не обнаружилась пустота и бесцельность той материальной жизни, которая вытеснила своим шумом и блеском настоящую жизнь. Нужно не останавливаться, не всматриваться. Деньги должны расти, полезные ископаемые добываться во всё больших объёмах, товары продаваться и покупаться. Не беда, что в некоторых городах площадь дорожных покрытий скоро станет меньше площади стоящих на дорогах автомобилей. Пусть автомобиль не едет, пусть его парализует в пробке, зато экономика не стагнирует.

Жизнь и экономика — тоже уже давние синонимы. Жизнь в смысле физиологии. А ведь исключительно в этом узком смысле понуждает понимать жизнь тот, кого Г. К. Честертон называет «дьяволом современности». Честертон видел, что грубый материализм его современников «основывается на сомнительном допущении, будто всё начинается и кончается пищеварением. Следуя этой злополучной и извращённой философии, можно сделать вывод, что физиология человека — первопричина и главный мотив его существования. Иными словами, в глубине души современный человек убеждён, что у него нет души, а есть лишь грубое, материальное тело с его животными отправлениями».

В глубине души современность убеждена, что в международной жизни — не до души. Есть суровая проза будней, а экономика — это международная физиология. Снова С. Д. Родс: «Империя /.../ вопрос желудка». Вообще желудки растут постольку, поскольку всё больше, в объёме, потребляют. Потребляя, они изнашиваются, сокращаются, и в конце концов исчезают, так ничего и не сумев приобрести.

И вот когда духовная жизнь человеческих обществ, наций, государств являет признаки оскудения, деградации, тогда в отдельных пытливых умах просыпается мысль в поисках причин кризиса и выхода из него.

Любопытно, что Сесиля Родса почитал убеждённый враг пошлости, апологет высокой культуры, автор знаменитого в своё время «Заката Европы» Освальд Шпенглер.

Шпенглер

Освальд Шпенглер (1880 – 1936). 

Шпенглер, плакавший над своей несравненной Европой (этакий новый Иеремия), с болью в сердце писал в 10-х годах прошлого, ХХ столетия: «Опошлилось само время, и многие даже не знают, в какой степени это относится к ним самим. Дурные манеры всех парламентов, общая тенденция участвовать в не очень чистоплотных сделках, сулящих лёгкую наживу, джаз и негритянские танцы, ставшие выражением души самых различных кругов, дамы, раскрашивающие на манер девок лица и губы, мания писак под всеобщие аплодисменты высмеивать в романах и театральных пьесах строгие воззрения благородного общества, дурной вкус, проникший вплоть до высшей знати и старых княжеских домов и проявляющийся в сложении с себя всякой общественной обязанности и отказе от прежних нравов, — всё это доказывает, что чернь стала задавать тон. Но пока здесь смеются над благородными формами и старыми обычаями... там, на противоположном конце, они (чернь — ПК) разжигают ненависть, жаждущую уничтожения, зависть ко всему, что не всякому доступно... Само строение общества должно быть выровнено до уровня черни. И да воцарится всеобщее равенство: всему надлежит быть одинаково пошлым. Одинаково делать деньги и транжирить их на одинаковые удовольствия: panem et circenses (хлеба и зрелищ — ПК)».

Сокрушаясь о господстве хама, Шпенглер видит выход буквально в исходе, в применении энергии старых народов к невозделанным просторам, к землям и племенам, ещё не изведавшим человеческого творчества, создающего вторую природу. Из дряхлеющей европейской истории все соки уже выжаты. «О великой живописи и музыке для западноевропейского человека не может быть уже и речи. Его архитектонические  возможности иссякли уже сто лет назад, — пишет Шпенглер. — У него остались лишь экстенсивные возможности».

И это, считает Шпенглер, судьба Запада. Из материка культуры он неумолимо превращается (и сегодня, на наш взгляд, эта метаморфоза уже осуществилась) в плацдарм «империализма» как «чистой цивилизации». «У культурного человека, — рассуждает Шпенглер, — энергия обращена вовнутрь, у цивилизованного вовне. Оттого-то и вижу я в Сесиле Родсе первого человека новой эпохи... Его слова «Расширение — это всё» содержат в этой наполеоновской редакции доподлинную тенденцию всякой созревшей цивилизации».

Западу, чтобы продолжиться, следовало, по Шпенглеру, изменить своей судьбе, жить не внутренними ресурсами, то есть в первую очередь духовными, религиозными, но экспансией. Отказ от христианства на Западе проходил свои стадии. В конце ХIХ века религию решительно и окончательно заменил, например во Франции, патриотизм. Нет, в те годы оставались и католики, и в меньшем числе протестанты, но общей скрепляющей энергией общества стала мечта о сильной Франции и о реванше за поражение 1870 года. В ту пору стремительно возросла историческая популярность короля Людовика Святого и Жанны д΄Арк. И хотя тот и другая причислены к лику святых, но акцент в их возрождённом прославлении был смещён на историко-политическую сторону их судеб. Разумеется, как не имевший духовного корня, такой патриотизм вскоре легко уступил место евроамериканскому интернационалу. Замена интенсивного на экстенсивное  всегда совершается параллельно и в религии, и в политике, и в экономике.

Вообще же история общественных форм человеческой жизни начинается с семьи прародителей, существование которой наполнял патриотизм par excellence: любовь к Отцу в таинственном для нас, непосредственном общении с Ним. Путь дальнейший проходит через теократию, когда Бог посредством вождей, пророков и судей продолжает говорить с народом и управлять им; затем дорога идёт сквозь монархию, заменившую Божие прямое правление на человеческое — людям стала тяжела священная и страшная Божия близость. Завершается маршрут официальным народовластием, декларированным самовластием полноты всего дышащего и движущегося. Показательно в этом плане выдвижение кандидатов в депутаты, в одной из развитых демократий, от партии домашних животных.

Но всей трансформации общественно-политических устройств предстоит, как некий неизменный свидетель смысла и совершенства, семья человеческих душ, вверяющая себя заботе и власти Создателя. Вот уже без малого две тысячи она носит имя Христа и составляет круг Им призванных людей, то есть Церковь. Её бытие в истории многократно высмеивалось, искажалось и подвергалось прямому насилию, и общество секулярное, даже вполне лояльное, уже согласилось с тем, что она — частное дело. Тем не менее весьма полезно, временами, вспоминать, что при своём появлении Церковь осуществила в истории нечто совершенно необыкновенное, чему не было примеров прежде, и что сегодня почти забыто.

С возникновением христианства на просторе общечеловеческой жизни религия как связующая сила вышла из рамок отдельных культур и получила всеопределяющее влияние на мир. Обращающиеся в христианство, к какому бы народу они ни принадлежали, сознавали себя прежде всего христианами. Они протягивали руки друг друга сквозь преграды национальности, чувствовали себя членами одной семьи. Как писал в начале ХХ века историк древнехристианской литературы Н. И. Сагарда, «христианская религия связала культуры, которые были разделены языком и нацией... Христианский дух производил высшее и более тесное единение, чем национальное».

Сегодня пребывает то же, что и в минувшие эпохи. Православные христиане Америки и России, разноязычные, имевшие свои особые впечатления в детстве и в молодости, понимают друг друга глубоко и с полслова, гораздо лучше, чем своих соотечественников иного мировоззрения и образа жизни, несмотря на единство языка и усвоенную как-то общую школьную программу. Но и террористам с двух континентов  не надо долго мучиться, чтобы согласовать свои замыслы. У всякого светлого явления есть тёмное отражение, и важно не уподобить тёмную видимость светлой сути.

Христианство, объединяя, не отменяло и не отвергает любви к родному дому, земле, языку. Человек, согретый некогда любовью родительской, выросший и окрепший у родного очага, из уст отца и матери впервые услышавший о подвигах людей, о  благородстве и внутренней красоте, увидевший примеры самоотдачи — такой человек будет способен осознать и вступить  любовь высшую. Но поминать с благодарностью наставников своих, первыми из которых стали родители, учителя, друзья, соседи, он не перестанет никогда. «Высшее не стоит без низшего», — любил повторять К. С. Льюис. Патриотизм — этап роста, необходимый и неустранимый.

Владимир Сергеевич Соловьёв, известный русский философ, истинную идею патриотизма выводил из сущности христианства. Он считал, что естественная любовь и нравственные обязанности к своему отечеству расположат сознательных граждан полагать интерес и достоинство своей страны главным образом в тех высших благах, которые не разделяют, а соединяют людей и народы.

Соловьев 2 res

Владимир Сергеевич Соловьёв (1853 – 1900).

Как мирно звучат последние слова, и какой надеждой в общем-то патриархального девятнадцатого века они согреты. И всё же, пусть идеальными и наивными покажутся в наше жесткое и прагматичное время призывы и увещания из прошлого, но по существу они верны: умевший бескорыстно и мирно любить своё малое царство земное, сумеет любить и большее, бесконечное Царство Небесное. Войти в него.

Вводная иллюстрация — картина Апполинария Михайловича Васнецова "Кама" (1895 г.)

                                        

Протоиерей Павел Карташев

Настоятель Спасо-Преображенского храма села Большие Вязёмы. Посвящён в сан священника в декабре 1991 года. Кандидат филологических наук. Автор книг для детей и юношества; сборников рассказов и очерков; книг духовно-просветительского содержания. Преподаватель Коломенской Духовной семинарии.

Добавить комментарий


Защитный код
Обновить

Правкруг.рф  —  это христианский православный интернет-журнал, созданный одноименным Содружеством православных журналистов, педагогов, деятелей искусства  

Новые материалы раздела

РБ v2

Чудесный дом

Епарх Один v4

 socseti vk long  socseti fb long

Баннер НЧ

us vyazemy v2

ЦС banner 4

-о-Бориса-Трещанского-баннер10-.jpg

баннер16

Вопрос священнику / Видеожурнал

На злобу дня

07-07-2015 Автор: Pravkrug

На злобу дня

Просмотров:5125 Рейтинг: 3.71

Как найти жениха?

10-06-2015 Автор: Pravkrug

Как найти жениха?

Просмотров:6019 Рейтинг: 4.62

Неужели уже конец? Высказывание пятнадцатилетней девочки.

30-05-2015 Автор: Pravkrug

Неужели уже конец? Высказывание пятнадцатилетней девочки.

Просмотров:6280 Рейтинг: 4.36

Скажите понятно, что такое Пасха?

10-04-2015 Автор: Pravkrug

Скажите понятно, что такое Пасха?

Просмотров:4827 Рейтинг: 4.80

Почему Иисус Христос любил Лазаря и воскресил его?

08-04-2015 Автор: Pravkrug

Почему Иисус Христос любил Лазаря и воскресил его?

Просмотров:5055 Рейтинг: 5.00

Вопрос о скорбях и нуждах

03-04-2015 Автор: Pravkrug

Вопрос о скорбях и нуждах

Просмотров:4268 Рейтинг: 5.00

В мире много зла. Что об этом думать?

30-03-2015 Автор: Pravkrug

В мире много зла. Что об этом думать?

Просмотров:5004 Рейтинг: 4.67

Почему дети уходят из церкви? Что делать родителям?

14-03-2015 Автор: Pravkrug

Почему дети уходят из церкви? Что делать родителям?

Просмотров:4286 Рейтинг: 4.57

Почему вы преподаете в семинарии? Вам денег не хватает?

11-03-2015 Автор: Pravkrug

Почему вы преподаете в семинарии? Вам денег не хватает?

Просмотров:3850 Рейтинг: 5.00

Зачем в школу возвращают сочинения?

06-03-2015 Автор: Pravkrug

Зачем в школу возвращают сочинения?

Просмотров:3696 Рейтинг: 5.00

У вас были хорошие встречи в последнее время?

04-03-2015 Автор: Pravkrug

У вас были хорошие встречи в последнее время?

Просмотров:3992 Рейтинг: 5.00

Почему от нас папа ушел?

27-02-2015 Автор: Pravkrug

Почему от нас папа ушел?

Просмотров:5114 Рейтинг: 4.60

 

Получение уведомлений о новых статьях

 

Введите Ваш E-mail адрес:

 



Подписаться на RSS рассылку

 

баннерПутеводитель по анимации

Поможет родителям, педагогам, взрослым и детям выбрать для себя в мире анимации  доброе и полезное.

Читать подробнее... 

Последние комментарии

© 2011-2023  Правкруг       E-mail:  Этот адрес электронной почты защищен от спам-ботов. У вас должен быть включен JavaScript для просмотра.

Содружество православных журналистов, преподавателей, деятелей искусства.

   

Яндекс.Метрика