Самые несвободные, тоталитарные годы нашей истории заложили обязательный «воспитательно-образовательный» строй, которому оказались не страшны ни развенчание культов, ни оттепель, ни деидеологизация... и даже новые реформы его не берут. Образование и воспитание по-прежнему считаются функцией государства: большинство родителей настаивают на их «казенной» сущности, и предпочитают оформлять на сайте «госуслуг». Вот до чего дошли... дошел прогресс.
Отвести ребенка в спец. учреждение, — сначала в детский сад, затем в школу, — так же естественно, как его «завести». А еще говорят «сдать». Как в камеру хранения, — хорошо если не заключения.
Зато тщательно подобранную, — зачастую на максимуме возможностей. В особо «престижные» на этапе поступления развертываются почти военные баталии: с ночными дежурствами, перекличками, разведками, — и, наконец, штурмом...
Все, что могли — сделали, — дальше томительное ожидание «отдачи» и жесткий «спрос» — с учителей... В любом случае, — они с «ЕГЭ» во всем виноваты!
Далее выясняется: «госуслуг» мало не бывает, — в каникулы тоже пусть предоставляют, — лагеря и другие места «не столь отдаленные». Но столь отдаляющие... Ничего, — пусть набираются уму-разуму у государства, им же засеиваются и взращиваются. Плодов, конечно, придется дожидаться, — но уже можно придираться: как-никак, всю ночь дежурили и штурмовали...
Скоро можно отметить «юбилей»: сто лет постоянного «штурма» государственных учреждений. Начали с «Зимнего», — дальше — по мелочи...
Именно революционным 1917-м годом, как и большинство наших бед, датируется курс на «безлимитные» воспитательные госуслуги. Вне «зоны действия» родителей и семьи, традиций и опыта поколений, духовности и веры, совести и здравого смысла....
ДОЛОЙ СЕМЬЮ!
Революционной идеологии претило естественное право родителей на воспитание детей. В «Азбуке коммунизма» Н. И. Бухарин об этом начистоту:
«Когда родители говорят: «моя дочь, мой сын», это означает... право родителей на воспитание собственных детей. Это право с социалистической точки зрения совершенно ни на чем не основано... Обществу принадлежит первейшее и основное право воспитания детей. Претензия родителей путем домашнего воспитания запечатлеть в психологии своих детей свою ограниченность необходимо не только отклонять, но и высмеивать самым беспощадным образом... Из сотни матерей, быть может, одна-две способны быть воспитательницами.
Будущее принадлежит общественному воспитанию... Оно имеет также огромные экономические выгоды. Сотни тысяч, миллионы матерей при осуществлении общественного воспитания будут освобождены для производства и для их собственного культурного развития. Они будут освобождены от притупляющего ум домашнего хозяйства и бесконечного количества мелочных работ, связанных с воспитанием детей на дому... Детские ясли, сады, очаги, детские колонии, в которых воспитываются дети или навсегда, или на продолжительный срок оторванные от родителей... Задача коммунистической партии состоит в том, чтобы усиленной пропагандой среди родителей побороть буржуазные и мещанские предрассудки о необходимости и преимуществах домашнего воспитания, подкрепляя это примерами наиболее образцово поставленных воспитательных институтов Советской власти...
Чем дальше, тем больше причин будет у общества не доверять воспитание родителям... Поэтому следует детей разлучать с родителями надолго или навсегда».[1] План по «разлучению» был предложен в 1930-м...
Бог миловал: «номер» не прошел, — отнять не отняли, но фактических прав по воспитанию не оставили, — даже выбор конфессии, — зато появилось право родителей не обучать своих детей Закону Божию.
Русский философ Иван Александрович Ильин (за чтение и распространение работ которого при Сталине расстреливали, при Хрущеве и Брежневе — сажали в тюрьму) бил тревогу, что в законах того времени «предусмотрительно оставлены пробелы, которые позже можно будет использовать для окончательной отмены семьи и семейного воспитания».[2] Советской властью постепенно были ликвидированы все формы участия в управлении образованием не только родителей, но и других «посторонних» бюрократическим и партийным структурам.
Нестеров М. В. Портрет Ивана Александровича Ильина. 1921.
Ильин писал, что новые власти «вытравливают здоровые, глубокие чувства святого, жертвенного и священного по сущности брака и семьи».[3] Главную роль в этом «Азбука коммунизма» отводит детям, которые: «своими слабыми ручонками пытаются... медленно подрывать эту самую консервативную крепость всех мерзостей старого строя...»[4].
Дореволюционное семейное право содержало множество «мерзостей» не материального, — нравственно-религиозного свойства, — которые «бесили» новые власти. Сам брак рассматривался правом как «акт религиозный по преимуществу»[5], а законы о браке фактически повторяли евангельские заповеди и были рассчитаны на людей знакомых с ними не понаслышке. Семья была воистину «малой церковью»: преобладали прочные брачные союзы, опиравшиеся на нравственные идеалы, и в основном независимые от государства. Предполагалось, что родители, движимые христианскими идеалами, смогут «дать детям хорошее нравственное воспитание»[6] и даже располагая абсолютной свободой выбора по внутрисемейным вопросам, — не будут злоупотреблять своей властью и правами. До совершеннолетия дети были обязаны жить с родителями[7], им запрещалось свидетельствовать против родителей в суде[8], — они должны были почитать их и быть им послушными...[9]
Верховным же родителем своего народа был Государь, — именно так он себя определял, например, в программных документах, посвященных вопросам образования: «Родительскому сердцу Моему было отрадно узнать, что значительное большинство студентов в конце нынешнего учебного года в самостоятельном сознании своего долга вернулись к учебным занятиям и порядку...»[10].
Николай Второй, Александра Фёдоровна и наследник Алексей проходят мимо учениц Смоленского епархиального училища после посещения Смоленского кафедрального Успенского собора. 31 августа 1912 года.
Николай II по-отечески стремился к созданию образования, доступного всем слоям общества во всех частях Империи, развитию технического направления (и, соответсвенно, промышленности) и на привлечении общества к активному участию в образовании детей[11]. Первое, что должны были преодолеть реформы еще столетней давности, — это «отчужденность от семьи и бюрократический характер средней школы»[12]. Государь призывал родителей к тому, чтобы они вместе с ним участвовали в образовании детей. Реализацией реформ занимались опытнейшие специалисты, лучшие умы того времени.
Министр финансов С. Ю. Витте: «... школа должна быть единою в том смысле, что, совместно с семьею, она призвана воспитывать истинных сынов России, дорожащих историческими заветами своей родины... призывать их к труду, воспитывать в них волю и характер, развивать их самодеятельность и чувство долга...»[13].
Родители получили реальный механизм влияния на образование детей в школе через родительские комитеты, деятельность и полномочия которых имели мало общего с советскими и современными «тезками». Интересно, что в состав комитета приглашался приходской священник, — это было прописано в проекте «Устава родительских организаций» 1915 года, — но подробнее всего про участие семьи:
«В дальнейшем, при реформировании средней школы, можно было бы ждать существенной пользы от единения семьи и школы для физического, умственного и нравственного воспитания молодежи. Семья, содействуя школе в учебно-воспитательном деле, обратит особое внимание на развитие в учащихся религиозного чувства и любви к родине. В этих вопросах школа нуждается не столько в инициативе со стороны семьи, сколько в авторитетной поддержке и глубоком сочувственном отношении...»[14].
Павлики Морозовы в таких условиях не «произрастали», поэтому семья с традиционным воспитанием стали первыми «врагами» народа и нового строя. Из «малой церкви», нематериальной, религиозной и духовной по своей сути, к тому же независимой от государства, семья была быстро превращена в государственный институт, — приземленный, овеществленный, материальный до безобразия...
Воспитательные функции более ему не вменялись: тема участия родителей в образовании детей была закрыта уже Временным Правительством, последовательно и принципиально отвергнута в советской школе, призванной заменить семью. Далее, при военном коммунизме, появилось обязательное посещение государственных школ. Так, наряду с трудовой повинностью, появилась еще и «школьная»...
ДОЛОЙ УЧИТЕЛЯ!
Школа все больше огосударствливалась, и жизнь ее определялась партийными документами, директивами «верховного командования». За почти столетие она привыкла к реформам, которые обрушиваются исключительно «сверху», без должной поддержки «снизу» или не «должной», так как по существу в большинстве непродуманные, фиктивные и нереализуемые... Учителя из наставника, «творца» педагогического дела «разжаловали» до консультанта, осуществляющего только инструктаж. Главным критерием хорошей работы педагога стал уровень формальной успеваемости. Он лишился права на творческий поиск, был загнан в жесткую клетку общеобязательного учебника, унифицированной программы, диктуемых министерством дидактических и методических требований.
Постепенно добавляется все больше функций мелкого государственного чиновника-бюрократа, заполняющего множество отчетов и всевозможной документации, — уже даже не до консультаций. Ничего, — современные реформаторы обещают провести такую мощную «компьютеризацию», что «консультант» ученикам будет нужен постольку-поскольку, — будущее за «Консультант Плюс».
Карточка серии "Франция в 2000 году" — "Школа будущего" (французская школа 2000 года действует по принципу не чтения мыслей, а закачки знаний из учебников электрической машиной прямо в мозг.) 1901 г.
На всякий случай, уже заранее понижается статус учителя. Результаты опросов педагогов показывают очень тревожную картину: половина учителей считает, что в обществе сложилось неуважение к их профессии, которое с каждым годом все хуже, — со стороны администрации, родителей(!) и, соответственно, детей.
Уже депутаты взялись обсуждать законопроект о защите учителей от оскорблений, насмешек, упреков в некомпетентности, проявлений агрессии, вплоть до уголовного наказания[15].
К порядку, конечно, устремляться надо, но не приравнивать зону нравственно-моральной, — этической ответственности к «уголовщине».
Учителя подсказывают: большинство проблем из семьи. Сплошь и рядом полное безразличие и безответственное отношение к детям со стороны родителей, отсутствие заинтересованности в воспитании, контроля. Только высокие запросы и претензии:
— Вы не умеете учить!
Нет, родители, это вы не умеете воспитывать и не желаете. Воспитанность, образованность перестали быть ценностью в нашем обществе.
В семье не прививается интерес к получению знаний: лишь нацеленность на оценку, поверхностная успеваемость как залог призрачной успешности, отрицательное отношение к школе, учителям...
«Надо искать связь между школой, родителями, детьми, — общий подход к преодолению проблем», - предлагают учителя, но пока ощутимой взаимности не находят. Отдельные энтузиасты берутся воспитывать не только учеников, но и родителей. Учитель, конечно, — профессия жертвенная, но на всех ее не хватает. Как правило, на все призывы заняться своими детьми, ответом будет раздражение: дел и так много, — «покультурнее», — пусть «специалисты» попотеют.
Азбука коммунизма на сто лет выписала всем освобождение от этого «притупляющего ум» неблагодарного занятия. Увы, большинство родителей по-прежнему настаивают на своей «свободе».
При этом, со своей стороны готовы оказывать только побочные эффекты: не оказывая должной воспитательной поддержки, — практически вставлять учителям палки в колеса, постоянно «принижая» их, школу и всю образовательную систему вместе взятые. Это уже явно из какого-то нового «издания» Азбуки, — в оригинальной советской версии «по старинке» сохранялось уважение к профессии учителя.
Но где-то между поджиганием кнопок в собственном лифте, — и другим совсем уже дурнопахнущим, — обозначился и этот «спецэффект».
Кому под силу выйти на ликвидацию? Ждать новой «госуслуги»?
Пока государство не сильно преуспело в повышении статуса учителей: наоборот, — они практически «добиты» по части вознаграждения своего нелегкого труда, — материального и, что особенно показательно, — нематериального...
Это нематериальное у нас в гораздо большей опасности: духовный кризис разъедает все изнутри. Школа, конечно, не может быть исключением. Какая бы ни была: частная, государственная, «с уклоном»...
ДОЛОЙ ШКОЛУ!
Школа СССР пришла, что называется, на «все готовое». Государь заведомо обеспечил ее всем необходимым на много лет вперед, провел ценнейшие реформы с целью создания образования, доступного всем слоям общества во всех частях Империи, развития технических специальностей, необходимой инфраструктуры, методической базы. На этом фоне дедушке Ленину с легкостью удалось создать укоренившийся имидж «ликвидатора» неграмотности, да и «батюшке» Сталину было чем распорядиться... Вот только цели стояли уже не высокие, — и, в большинстве, уже даже не человеческие, — до боли материальные. Как только развеялась революционная «романтика», наступили «рабочие» будни, — стране потребовались люди у станка.
Новая школа стала «пособницей» режима, «исполнительницей» госзаказа, «кузницей» рабочих кадров, а еще настоящей поработительницей... Около миллиона молодежи ежегодно призывалось в школы фабрично-заводского обучения с уголовной ответственностью «за самовольный уход или систематическое и грубое нарушение школьной дисциплины».[16] Выпускники были обязаны проработать на предприятиях не меньше 4-х лет. Дети дворян, духовенства и буржуазии в вузы вообще не принимались, строго проверялись социальное происхождение, а не способности: «Отбор исключительно даровитых и талантливых людей на ряд лет неприемлем. Он означал бы закрытие дверей высшей школы для пролетариата и крестьянства.»[17]
Школа фабрично-заводского обучения
Мало кто знает, что власть сознательно ограничивала количество образованных людей: основное общее образования было сокращено, установлена плата за учебу, которая многим была непосильна. При Хрущёве за школьное образование фактически также приходилось платить. Закон «Об укреплении связи школы с жизнью»[18], ввел обязательное восьмилетнее образование, но при этом учащиеся старших классов должны были 2 дня в неделю работать на производстве или в сельском хозяйстве. Для поступления в вуз требовался стаж работы не менее двух лет после окончания школы. Современный вид школьное образование приняло лишь при Брежневе, — кстати именно он вспомнил о нравственности в воспитании:[19]
«Ничто так не возвышает личность, как активная жизненная позиция, сознательное отношение к общественному долгу, когда единство слова и дела становится повседневной нормой поведения. Выработать такую позицию — задача нравственного воспитания»...
В 1992 г. закон Российской Федерации «Об образовании» официально провозгласил деидеологизацию. С этим «нечистым духом» поборолись, но, как водится, ходит он по «безводным местам» пару десятилетий, да и находит «свой прежний дом незанятым, выметенным и убранным... тогда идет и берет с собою семь других духов, злейших себя, и, войдя, живут там; и бывает для человека того последнее хуже первого» (Мф. 12, 43-45)
Сейчас подчеркивается гуманистический, демократический и светский характер образования, его общедоступность, плюрализм и свобода... Вот только «упиваться» устали. С «красивыми» словами и лозунгами вообще надо быть настороже, — например, ведь на деле: «атеизм — это не только отрицание Бога, но ещё и необходимость утверждения гуманизма».
Светские гуманисты идут путём создания альтернативы религии. Например, основывая этические общества, созданные для осуществления морального и нравственного образования[20]. Таким образом, сначала воинствующий атеизм, а теперь светский антирелигиозный гуманизм внедрили в сознание некоторых наших соотечественников мысль, что ребёнка не следует воспитывать в религиозной традиции. Как писал академик Дмитрий Сергеевич Лихачев:
«Религия составляет самую убедительную основу нравственности. Без религии всегда остаётся соблазн эгоизма, соблазн замкнутости в своих личных интересах».
В основу традиционной для России православной педагогики всегда было положено триединство Церкви, семьи и школы, во взаимном согласии участвующих в воспитании детей и молодёжи. Советский Союз попытался уничтожить Церковь и семью, — теперь в опасности школа.
Замечательно, что сейчас открываются православные школы и гимназии. Но протоиерей Алексий Уминский, духовник Свято-Владимирской православной гимназии, отмечает ряд «злоупотреблений»: «для духовного роста категорически недостаточно условий маленького православного парничка». Без «домашней» работы не обойтись: если родители полагаются лишь на школьное воспитание, а дома не придают никакого значения духовному, то детям придется вести двойную жизнь и лицемерить.
Поэтому «сдать» в школу с «православным уклоном» и «успокоиться», — не выход. Семья — самая первая школа, — и пока она вновь не обозначит себя как «Малая Церковь», нам не преодолеть ни кризис внутрисемейных отношений, ни кризис образования, ни большинство других кризисов...
Реформы «сверху» себя не оправдали, — реформы «снизу» — разницы никто не ощутил, вывод: нам нужна реформа Свыше.
Ну а пока, — в томительном ожидании, — тоже есть варинты. В идеале — не сдавать! Да-да, — это реально и вполне законно. Называется «семейное образование». Тема — отдельная, многообещающая, но совсем не «упрощенка» для родителей.
Но если и сдавать, — то хотя бы «не с концами», с понятием собственной роли и зоны ответственности, которая не ограничивается школьным забором. Она бесконечно велика, — священна, так как за детей придется отвечать не только перед обществом, школой и государством, но прежде всего — перед Богом...
25 марта 1901 года, в день Благовещения Пресвятой Богородицы, император Николай II подписал важный документ, намечающий путь, по которому должно было идти усовершенствование российского образования.
Илья Репин. Портрет императора Николая II. 1895.
Государь говорит о существенных недостатках «учебного строя», который сложился ко времени его правления, призывает приступить к коренному его пересмотру и исправлению. На помощь он призывает родителей и семью:
«Да поможет нам (вам) Бог в этом деле, при содействии родителей и семейств, ближайшим образом обязанных пещись о правильном воспитании детей своих, и тогда можно надеяться, что наступит время когда.... будем с УТЕШЕНИЕМ видеть в молодом поколении твердую и верную надежду Отечества и стойкую опору его в будущем»[21].
Царю Небесный, Утешителю, Душе истины...
[1] Азбука коммунизма: популярное объяснение программы Российской коммунистической партии (большевиков). — М., 1919
[2] Ильин И. А. Разрушение семьи в советском государстве // Собрание сочинений в 10 томах. Т.7. М.: «Русская книга», 1998 г. с 104-105
[3] Ильин И. А. Разрушение семьи в советском государстве // Собрание сочинений в 10 томах. Т.7. М.: «Русская книга», 1998 г. с 94
[4] Азбука коммунизма: популярное объяснение программы Российской коммунистической партии (большевиков). — М., 1919 г. с. 115
[5] Загоровский А. И. Курс семейного права. М.: Гарант, 2003 г. с. 6
[6] Свод законов Российской империи в 15 томах под ред. Сперанского., 1832 г. т. 10, ст. 173
[7] Там же, т. 14, ст. 11
[8] Согласно «Уставу гражданского судопроизводства», XVI, ст. 371, п. 3
[9] Свод законов Российской империи в 15 томах под ред. Сперанского., 1832 г. т. 10, ст. 179
[10] Рескрипт 10 июня 1902 года Г. Э. Зенгеру
[11] Образовательный потенциал Российской Империи. Сапрыкин Д. Л. 2009 г. с. 176
[12] Значилось в циркуляре Министра народного просвещения от 8 июля 1899 года Н. П. Боголепова Попечителям учебных округов.
[13] Отзыв 5 ноября 1901 года на проект реформ, подготовленный комиссией Министра народного просвещения П. С. Ванновского. ГАРФ, Ф. 543, оп. 1, д. 261, с. 6-7
[14] Проект устава родительских организаций, разработанный Особым совещанием в апреле 1915 года. Объяснительная записка.
[15] Российская газета 27.06.2014 г. http://www.rg.ru/2014/06/27/uchitelya-site-anons.html
[16] в конце 1940-го появилось положение «О государственных трудовых резервах СССР ». Совет Народных Комиссаров
[17] П. Н. Милюков цитирует одного из тогдашних официальных педагогов
[18] Принят 24 декабря 1958 г.
[19] на XXV съезде КПСС
[20] Светский гуманизм и атеизм. http://ru.wikipedia.org/wiki/Светский_гуманизм
[21] Высочайший рескрипт, данный на имя члена государственного совета, генерал-адъютанта, генерала от инфантерии Ванновского. Текст взят из «Журнала Министерства народного просвещения» за май 1901 года
Подробнее...