Создание подборки «православных» фильмов оказалось непосильной задачей: вероисповедание «смешно и грешно» пытаться втиснуть в рамки «жанра». Зато через его призму можно просто «пересмотреть» множество хороших кинематографических произведений, — Картин, которые не должны остаться на «задворках» и «чердаках», — запыленными, не прочувствованными, не открытыми. Или приоткрытыми, но не до конца.
Некоторые из них рекомендуется пересмотреть даже не единожды, каждый раз чуть по-другому, как нельзя дважды зайти в одну реку. Получается, что в жизни «его не брошу», потому что... фильм хороший. Тот, что действительно «жалко выбросить», остается не на диске, не на полке, — «архивируется» гораздо глубже: «ненасытная» душа просит «подпитки», да и уму пища нужна... Где искать, чем подпитаться?
Сложнее всего выискивать и оценивать «питательные свойства» художественного кино, — недаром его еще называют «игровым». Режиссеры, особенно современные, могут «доиграться»: не то, что «подпитки», — как бы «протечки» не случилось...
В подборке, — обязательная, классическая программа, которая стоит повторения, плюс «душевно» снятые новые и несправедливо забытые старые. Без притязаний на полноту и объективность, но с «видами» на то достойное, что остается в тени, теряется, становится узником режима и даже пропадает.
Сначала рассмотрим «наше» кино: его стало больше, как и несправедливости вперемешку с забывчивостью по отношению к работам, заслуживающим большего масштаба. Невозможно ручаться за каждый фильм, дубль, кадр, — он был и останется личным выбором каждого, - кому что по Душе...
ДУБЛЬ 1. ФИЛЬМ-БИОГРАФИЯ.
Фильм «питающий», — это всегда о Человеке. А если о человеке, — то и о Том, кто за ним стоит, — «выше-сильнее-быстрее». Тонкое действие Его промысла, благодати в человеческой судьбе, и совсем не тонкое противодействие «остального» на пути к Нему. И «хэппи энд» не обязательно предполагает саму Встречу: весь смысл в приведении к Нему не героя, а преображение зрительской аудитории.
Биография — это самый «человеческий» жанр, и, на первый взгляд, вполне подвластный человеку-снимающему: прожитая жизнь — самый гениальный сценарий, да и герой себя уже «разрекламировал».
Немудреные, «быстрые на подъем» мини-сериалы стали любимцами телеканалов, — вот только персонажи выбираются «уже не те»: из «серии» Соньки Золотой Ручки да Мишки-Япончика.
Благо есть примеры, достойные не только рекламной паузы: тех, кто «не закопал свой талант в землю», лучшим образом воплотил его на благо «человекам», послужил своей державе и даже всему миру.
Старая «классика» качественнее всего повествует о великих героях истории: самоотверженных правителях и мудрых реформаторах, нашем культурном и духовном наследии, — истинных творцах на все времена.
Удивительно, как остро советские власти чувствовали необходимость такого примера: «культ личности» особенно любил «подкрепиться» личностями «покрепче», — сила духа и патриотизм были мощной частью пропаганды. Идеализированно, пафосно, местами наивно, но картины того времени имели более правильный ракурс и посыл, чем большинство современных.
На наших глазах «стержневые» каноны подвергаются разрушению, под видом протеста, вызова нового «современного» искусства, всевозможных «спецэффектов», порождая принципиально иной стиль повествования. «Рынок» жаждет сенсаций, даже провокаций, и «порабощенные» режиссеры выискивают в биографиях слабые стороны, упростив все смыслы, уподобившись смакованию деталей, — плотских и материальных, на фоне которых герой, в лучшем случае, предстает «простым смертным»...
Вопрос в том, нужен ли ему такой кинематографический «памятник», — во многом профанационный? Пусть Так или лучше Никак?
Чтобы с наибольшей полнотой выявить в человеке его соборную духовную сущность, — необходимо как раз приглушить все временное, бытовое, физиологическое. Особенно дерзая на «святое»...
Достославные угодники земли Русской являются всеобъемлющим «столпом», которые своей жизнью воплотили христианское учение, "перевели" евангельские заповеди в сферу «деятельного христианства», как называл его Достоевский.
Их «житийные» картины, - самые сложные, почти невозможные для воплощения, требуют глубочайших качеств от художника по экрану, восприимчивости к действию особенной благодати. Хотя даже самый высокий творческий дар не может во всей полноте и силе передать «сияние святости», но именно она составляет предмет жития. Недаром в дореволюционном кинематографе запрещались изображения святых, дабы не допустить профанации символов христианской веры.
Но «постреволюционный» Тарковский сумел этого избежать, воплотив «Андрея Рублева» шедеврально, можно сказать, — «канонически». Реально ли повторить его творческий подвиг? Дать зрителю духовный и эмоциональный заряд для подражания, перевести восхищение личностью и подвигом святого из "иносказательной" — в практическую, деятельную область...
К 700-летию Сергия Радонежского, всея России чудотворца, задумывалась картина с участием Николая Бурляева, который работал еще с Тарковским, но финансирование уже начатого фильма закрыли. К 600-летию Успения Святого успели снять «Просите и будет вам». Однако его мало кто заметил, как и «житийный» фильм про Александра Невского. Мало показывают картину о царственных страстотерпцах, мало кто помнит кинодилогию про Александра Ушакова, и мало кто видел вышедший в этом году фильм о святителе Луке Войно-Ясенецком...
В литературе закат «житийного» жанра отмечается потерей автора чувства «внутреннего канона», когда житие превращается в повествовательную, бытовую, официозную повесть, в которой господствует уже «внешний канон». Профессиональная холодность рассказчика и схематизм рассказа вынужденно прикрываются либо рассудочным богословствованием, либо натужным красноречием и бесконечным "плетением словес"...
В кинематографе особенно легко «наплести», — «с три короба»: современные технологии просто созданы для того, чтобы эстетика картинки задавила содержание, если оно вообще предполагалось. Расчетливая холодность или, наоборот, необдуманная «горячка», - какой нынешний кинодеятель не без греха... Герои истории становятся не героями, а персонажами — боевиков, мелодрам и т.п. — таких «рукотворных» памятников, за которые при жизни вызвали бы на дуэль. Добраться до «внутреннего канона», услышать его, повиноваться вопреки современным штампам, — способны единицы, — становясь героями уже нашего времени.
Конечно, «жития» тяготеют к документально — детальному повествованию, — художественным достается все больше критики и упреков... И все-таки что-то в них есть, точнее КТО:
Читать и смотреть раздел "Фильм-биография":
ДУБЛЬ 2. КИНО НОВОЕ, НЕ БЕСТОЛКОВОЕ
«Новая» эра отечественного кинематографа началась... полным упадком в 90-е годы. Процесс «возрождения» был запущен «нулевыми» — инвестиции хлынули бурным потоком, — местами «грязевым», «неместного розлива».
И вот мы по самые уши в «Ренессансе»: наблюдаем проблемы уже с другой, «нематериальной» стороной, смытой тем самым потоком. Если прежде Идея была делом по-советски подневольным, сугубо «властным», душившим творчество и всяческое «мыслие», то сейчас всех демократично и либерально душит.... жаба! Подотчетность своему «центру» сменилась «подкаблучностью» центру «запредельному»: на суд зрителя все больше выносится или подражание Западу, или то, что может быть им востребовано. Этим грешат даже самые «некоммерческие» — авторские творения, «фестивально» искушенные режиссеры.
А международные кинофестивали любят «полюбоваться» видами провинциальной умирающей России, погрязшей в мате, водке, — в том, что покрепче, — страстях всевозможных, необоримых. С недавних пор, всем подавай такой «русский жанр», а его ваятелям — призы.
Полная вседозволенность, то есть свобода творчества, жажда «правды жизни» и, конечно, желание ее подороже фестивально «продать», породили феномен кинематографической «чернухи». На эту тему недавно высказались молодые кинематографисты в открытом письме Никите Михалкову. Они посетовали, что повсеместное предпочтение отдается фильмам, «способствующих пропаганде безнравственности и пошлости, вызывающих отвращение к нашему кинематографу, народу и всему Отечеству, выполненных без какого либо понимания профессии и осознания социальной ответственности перед обществом».
С «чернушным» материалом работать проще простого — он острый сам по себе. Но, может быть, именно он нас «очерняет», оставляя на задворках мирового кинопроцесса, для «внутреннего» пользования, на позициях «провинциального»? Причем сразу во всех смыслах: «провинциальным» клише загромождено все отечественное «кинотворчество», представляя (или подставляя?) российскую глубинку в самом невыгодном свете, — почти темноте кромешной.
Приемы «ЗЛОбодневности» у всех как под копирку: брошенные дети, старики, не брошенные пагубные пристрастия, рукоприкладство, смертные грехи во всех формах, материальная и духовная нищета — конечно, «провинциально» обусловленные.
«Фестивальные» режиссеры оправдываются тем, что нужно привлечь побольше внимания к проблемам общества, но способны ли глубоко их продиагностировать?
К сожалению, большинство видят лишь само зло, его и распространяют во всех формах. ПроДЕМОНстрированное и растиражированное, — оно точно не к добру: «показательно» не «искореняется». В любых формах «зло-явление» — крайне опасно, поражает своей заразительностью.
И не только режиссеров-кинематографистов. Режиссеры журналистского «жанра» тоже должны быть осторожнее с некоторыми «правдами» жизни, не ограничиваясь поверхностными, «всплывающими» явно не в тех местах. В связи с вопиющими террористическими происшествиями, специалисты призвали освещать события аккуратнее: сделать зло как можно неприметнее, — дабы не «пропиарить», способствуя тем самым скорому распространению и повторению «по примеру» случившегося. Есть данные, что широко освещенное (жаль, — не освященное) зло тут же копируется под впечатлением от увиденного, — незамедлительно происходят новые происшествия. К тому же, зрители видят столько жестокости, что начинают забывать о наличии чего-то кроме. И КОГО!
Молодые режиссеры выступают за позитив, но не могут сформулировать его критерии. Вряд ли речь идет об упрощении проблематики, искусственном «отбеливании». «Беспроблемно-безобидные» фильмы подчас не позитивнее «чернушных»: ни к каким мыслительным процессам не склоняют, лишь создавая ощущение вседозволенности, — в отсутствие правды и смысла. За эти величины слишком смело берутся мастера «проблемно-обидного» жанра, но извлекают явно не тем методом и не из того материала. Недодуманные, недоработанные, — получаются только «черновые» наброски, — и чем больше «недо», тем «чернушней».
Самый «злободневный» кинофильм, самая «прямая» трансляция всей «злобы дня», не представляют, кроме «фестивальной», никакой ценности, если смолчать о главном — источнике зла. Который всегда в малодушии, забвении Бога, когда «не ведают, что творят». Приемы выкорчевывания доступны как никогда,- без советской цензуры, но далеко не всем дано «позитивно» указать на то, как «ведать». А недостаточно грамотное напоминание о Вечном может вызвать самую неадекватную реакцию: зев, раздражение, ломку, отек «Квинке»... целый ряд духовных диагнозов лишь обострится.
Мало у кого получается «позитивно», ненавязчиво, как детям, — показывать пример не как «не надо», а как «надо». Истинную любовь, верность, дружбу, самопожертвование, благочестивый образ жизни. Не приторно, не «дистиллированно», не надуманно... Благотворны могут быть даже просто родные пейзажи, пусть дикие и не «прилизанные», но вызывающие чувство привязанности к своему не такому уж убогому краю.
Все устали от «растленной» взрослости: порок да и только, взглянуть бы на «как надо» в правильном ракурсе. Например, на позитивный опыт тех, кто детей не бросает — не убивает, и растит не в единственном экземпляре, «уживается» с немолодеющими близкими, пытается быть полезным не только себе... И успешную борьбу с грехом, причем самым опасным, повседневным —«сыпучим», горделивом, самолюбивым...
Именно с таким и боролся отец Анатолий в фильме «Остров». Парадоксально: фильм просто пронизан чернотой (куда чернее котельной), да и грехи в нем самые неприкрытые, но он никогда не будет в разряде «чернушных». Может быть потому, что акцент поставлен не на их свершении, и тем более не на смаковании, а на осознании, раскаянии, тяжелейшей работе по выкорчевыванию и сильнейшем чувстве покаяния, несущим надежду на прощение и спасение. Без лишней игры, передана истинная чистота души — не химически «выбеленная», а выстраданная и жертвенная. Так, как надо, — и не кому-то, а Ему. Именно это делает «кино не для всех» — духовным бальзамом для каждого. Здесь даже грусть светлая, — позитив да и только! «Остров» смотрится всеми, — «гипоаллергенно», хотя никто не ожидал такой популярности, — и никакие фестивали ему не помеха.
Что греха таить, большинство режиссеров идут по пути «непротивления»: якобы вынужденно вуалируют смыслы для «душевнобольных», заметают следы привычными сценами для взгляда «искоса», прикрываются «плевелами». Образуются груды кинематографического хлама, в котором с трудом обнаруживаются достойные кадры. Павел Лунгин, Андрей Звягинцев, Кирилл Серебрянников, — можно «капнуть» еще глубже: «раскопки» очень многообещающие, — приятных открытий!
Читать и смотреть раздел "Фильм — новый век":
ДУБЛЬ 3. ФИЛЬМЫ О ВЕЛИКОЙ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЕ
70-летие снятия блокады было отмечено опросом популярного телеканала на тему "Нужно ли было сдать Ленинград, чтобы сберечь сотни тысяч жизней?"[1]
«Победитель» не преминул определиться:
Тут нужно включать минуту молчания...
Буря негодования отбушевала: канал отключили все российские операторы, но милостиво ведут переговоры по возобновлению. Говорят, — надо бороться не со следствиями, а с причинами. Одной из которых называют «резкое снижение образовательного уровня в стране за последние 20 лет»[2]. А также духовного и общечеловеческого: когда раскрыты самые страшные факты и цифры, — миллионы мученических судеб, которые беспощадно поглотила Война... когда еще живы тысячи[3] ее участников... живы вдовы, не дождавшиеся мужей, живы дети, оставшиеся без отцов... живы МЫ! Неблагодарные, — НЕПОМНЯЩИЕ, — «ни роду своего, ни племени...»
Они и не ждали почестей, ничего не рассчитывали, — просто отдавали жизнь за други своя... За нас, за нашу свободу, мир, который из-за вопиющей неграмотности и темноты ценится все меньше. Но им точно было бы нелегко смириться с демагогиями про чудесную единую гитлеровскую Европу, где у нас был бы "шенген" и, конечно, «мерседес» в придачу... Ребятушки, забвение опасно: грабли под ногами. Вот и наша недавняя «союзница», забыв все уроки истории, меняет мир на «шенген», ищет заступников «в зоне»...
Жаль, для всеобщего вразумления, недостаточно перекрыть один «моросящий» канал... Как минимум, придется наладить другой, — хотя бы «домашний», который в преддверии праздника покажет не кузькину, а Родину мать.
Есть много достойного материала, который напомнит, вразумит, расставит нравственные ориентиры: только художественных фильмов о Войне сотни... Советские киностудии их так активно снимали, что получили прозвище «Партизанфильм». Есть воистину вечные творения, которые неприкосновенны по части критики. Но многим произведениям достается, — за «все советское»: агитацию, идеологию, слишком четкое разделение на «белое» и «черное». А еще в обвинениях значится так называемый «ура-патриотизм», — тот, что «квасного» розлива, ложный, фальшивый, — местами резко националистический... С ним готовы мириться в большинстве американских фильмов, да и в каждодневных новостях с современных «фронтов» сплошь и рядом «ура».
Но в фильмах о Великой «издержки» патриотизма, — восторженные и «шапкозакидательные», прямо-таки режут глаз. Как бы скоро не покоробил нас и классический «не-ура» вариант, — истинное отчизнолюбие, — самоотверженное и самозабвенное, которое все сложнее разъяснить новому поколению. Как им рассказать про предателей, которых не называли «предпринимателями», как белое было белым, а черное — черным, — и не только в «черно-белых» фильмах. По сравнению с нынешним темно-серым, — эта резкость раздражает глаза, — легче свести ее к художественно-агитационному приему...
С «нематериальным» материалом вообще сложно работать. Как изобразить то самое духовно-нравственное превосходство над непобедимым доселе врагом, благодаря чему «Гитлер капут». И не «само собой разумеющееся», — «врожденное», а приобретенное, выстраданное: в те страшные дни с нашим народом произошло очищение, обновление, — вследствие чего и проявились лучшие качества, каких в «сыто-пьяное» время не бывает, — в какие не верится...
Самый искусно снятый фильм может свестись к «вижу фигу» , — смотря что подсилу разглядеть ввиду индивидуальных способностей. Даже при более-менее «благодатной почве», — большинство военных сюжетов тяжелы на «подъем»: совсем не сочетаются с поп-корном, -ком в горле, — и диваном, — скорее со стойкой «смирно!». Наверное поэтому их не так легко включить: заранее понятно, что не расслабиться, — придется сочувствовать, соучаствовать... совестливо прятать глаза. И, наконец, дать волю очистительным слезам: смыть серый налет повседневной лжи, эгоизма и малодушия... от «Дождя» чище-то не становилось.
Хорошо было бы выделить тот самый «чистый» фильм о Войне. Но он, словно неизвестный солдат, может быть весьма скромным, потерянным в тени известных... Его придется искать самостоятельно, — до победного, «пробивного». Придется «вступать в ряды» — в час первый или единонадесятый: при вторжении («Война на западной направлении», «Я — русский солдат»), на основных рубежах («Порох», «Дожить до рассвета», «У твоего порога») или в кольце окружения («Блокада», «Ленинградская симфония» )... в момент коренного перелома («Горячий снег», «Батальоны просят огня») или — на подступах к Победе («На пути в Берлин»)...
Разместиться в генеральном штабе («Генерал»), или кинуться в самое пекло, — на передовую, — дабы увидеть цену даже небольшого клочка родной земли («Его батальон»)... А еще можно попасть в оккупацию («Радуга») или попытаться укрыться в тылу («Двадцать дней без войны», «Песнь прошедших дней»)... И понять, что скрыться невозможно: отголоски Войны слышны везде, даже если она только начнется («Дом, в котором я живу»), — уже есть предчувствие жертвоприношения («Праздник»)... И всегда есть любовь («Летят журавли»), как и смех сквозь те самые чистые слезы («Женя, Женечка и «Катюша»).
После своего формального завершения война не оставляет: предстоит привыкнуть к мирной жизни («Пришел солдат с фронта»), очиститься и найти новые смыслы («Крылья»). И спустя десятилетия вновь и вновь переживать то, что пережить невозможно («Белорусский вокзал»)...
И, конечно, надо знать своего Героя: простого солдата («Баллада о солдате»), а может быть, — разведчика(«Звезда»), партизана («Смелые люди»), врача («На всю оставшуюся жизнь») или летчика («Повесть о настоящем человеке»)...
Отдельный блок, — фильмы про детей и для детей, — воспитательные, назидательные, фундаментальные... Их можно и нужно показывать в «нежном» возрасте, — дабы не изнежить («Вступление», «Верность», «Чистые пруды», «До свидания, мальчики!»). И конечно известные и не очень экранизации писателей-фронтовиков: Василя Быкова, Михаила Шолохова, Константина Симонова, Бориса Васильева, Владимира Богомолова, Юрия Германа и других, — и в первую очередь читать первоисточник.
Ну а тем 100%, не поленившимся принять участие в опросе, и особенно его авторам-формулировщикам, — срочно нужно обратиться к «Блокадной книге» Даниила Гранина и Алеся Адамовича, по которой снят одноименный фильм. Хватит с нас серости. Да и когда, как не в день Великой Победы, ставшего настоящим христианским праздником.
По сути большинство военных фильмов соответствуют этой высокой планке, как глубоко христианские: чего стоят «Восхождение» и «Крылья» Ларисы Шепитько, «Иваново детство» Тарковского, «Проверка на дорогах» Алексея Германа и многие другие. После просмотра таких Картин, как после чтения Евангелия, не получится жить, как прежде. Зато под «Дождь» точно не попадем... И, пока не поздно, скажем:
«ПОМНИМ!»
Читать и смотреть раздел "Фильмы о Великой Отечественной Войне":
[1] на сайте телеканала "Дождь" 27 января 2014 года
[2] http://www.regnum.ru/news/polit/1760202.html
[3] Данные на апрель 2013 г. http://www.rosmintrud.ru/social/vetaran-defence/25
Вводную иллюстрацию предоставил "Фотобанк Лори".
Подробнее...