Мы уже писали, публикуя первый отрывок из Фейсбучного Елены Степанян, что само это слово уже прочно вошло и в литературный обиход. Ещё и в широкий коммуникативный. Когда фейсбуку сообщает свои мысли о жизни настоящий литератор — это оправдывает фейсбук. Елена Владимировна (справка о ней — в конце материала) является литератором настоящим, достаточно прочитать хотя бы эти фрагменты. Итак: страницы из дневника, то есть фейсбука.
Клод Лоррен (Claude Lorrain) "Пейзаж с Ацис и Галатеей”. 1657.
Джованни Беллини. Священная Аллегория (Озерная мадонна).
2016
30 марта я думаю о высказывании великого искусствоведа Нины Александровны Дмитриевой: "Озерная мадонна" Джованни Беллини полнее отображает идею Достоевского о "золотом веке", чем известный пейзаж Клода Лоррена с Ацисом и Галатеей (Дрезденская галерея). В этой связи хочется привести один давний фрагмент.
Композиция Беллини относится к типу «Sacra conversazione», «святое собеседование". У его персонажей под ногами — пол в стиле «косматеско» (возник в ХII веке в Риме) с характерной инкрустацией из разноцветных мраморов в виде геометрического узора; работы Космати производят впечатление регулярности и декоративной праздничности. Сам шахматный рисунок пола задает упорядоченный ритм картины. Здесь вообще происходит всеобщее спокойное торжество над беспорядком, идея равновесия вводится мотивом парности. Перед Мадонной — святые Иов (Онуфрий?) и Себастьян, так сказать, святость в двух возрастах; за перилами расположились апостолы Петр и Павел, рядом — видимо, святая Варвара (не исключено, что и аллегорическое изображение благочестивого Богатства в золотой короне, смиренно склонившегося перед Царицей Небесной).
На переднем плане — не идентифицированная женская фигура в черной венецианской шали (быть может, парная аллегорическая фигура благочестивой достойной Бедности). Она, при всей анонимности, как бы актуализирует происходящее: венецианки, как замечал Муратов, и ныне — стало быть, на рубеже ХХ века — носили такую шаль. Все предельно невозмутимы, погружены в чистую задумчивость, беседа протекает в молчании. На противоположном берегу бродит кентавр, расположились фигуры пастуха и пустынника, то есть простеца, живущего природной жизнью, и уединенного созерцателя. Кентавр — нередкое в искусстве Кватроченто изображение животных страстей, неукротимых стихий (подобные изображения многочисленны, например, «Паллада и кентавр» Боттичелли), прирученных и обузданных Разумом.
Таинственная композиция Беллини толковалась по-разному, известно, что ей давали название «Души Чистилища», трактовали как иносказательное изображение Креста и поклонения ему (младенческие фигуры вокруг вечнозеленого деревца — возможно, вариант изображения душ на лоне Авраамовом, окружающих райское вечнозеленое древо). Другая участь у вышеупомянутых действующих лиц на противоположном берегу озера, у анонимной фигуры в восточных одеждах, минующей ограду «horti conclusi», «вертограда заключенного». Словом, со спокойной гармонией в центре соседствует атмосфера ожидания (во всяком случае, для части персонажей), ожидания явления чего-то высшего и лучшего, что пока еще не раскрылось окончательным образом.
31 марта под утро снился Иосиф Бродский. Снился совсем не так, как он — по воспоминаниям судя, — вел бы себя с малознакомым человеком, что называется, "в реале". Ни холода, ни небрежности. Он был дружественно-теплым, как будто мы с ним век знакомы и задушевные приятели. Даже — помню отчетливо такой жест: прижал лоб к моему лбу и глядит в глаза. (Как бывает во сне: пересказывать — глупость страшная. Но вот зачем-то пересказываю.) Какая-то атмосфера дружелюбной шутливости. Я ему диктую выжимки из статей о нем, он записывает. И вдруг я заторопилась, что-то вспомнила, — и мы расстались. Наверное, пора мне было обратно в явь.
Видно, он хочет молитв, а статьи... Ну что ж статьи. Видно, ТАМ высокомерная небрежность не в ходу. Только мольба, только просьба.
2 апреля я думаю о Книге Судей и о проблеме имени. Мы хорошо знаем, что в Священном Писании — да, видимо, и вообще в древних памятниках, — имя важнее важного, и его спрашивают первым делом при столкновении с неизвестным. Имя вносит ясность, даже дает известные права, если общаешься с незнакомцем. И Силы Неба не отказывают вопрошающему: "Я Гавриил..." — и дальше известно, потому что на Небе не нужна боязливая, смущенная, смятая душа. Но вот в Книге Судей — исключительная ситуация. Ангел является бездетному немолодому Маною, чтобы объявить о грядущем рождении сына Самсона, назорея Божия, который не будет "пить вина и сикера" (об исключительной его силе не упоминается, это, видимо, во-вторых, а не во-первых). Маной спрашивает, как водится, об имени посланца. А дальше: "что ты спрашиваешь об имени моем? оно чудно. И взял Маной козленка и хлебное всесожжение и вознес Господу на камне. И сделал Он чудо... Когда пламень стал подниматься от жертвенника к небу, Ангел Господень поднялся в пламени жертвенника" (Судей, 13; 17−20)
Почему тут имя не названо? Не потому ли, что в духовной жизни не бывает механических повторов?
И — главное: для человека, чуткого к красоте: бесподобная красота и величие этого ответа "что тебе в моем имени? оно чудно" — малое доказательство божественности Книги, вообще того, что Бог есть. И отсюда — живые ручьи, текущие через весь мир и все века в поэзию: "Что в имени тебе моем?", "Мысль изреченная есть ложь", "Невыразимое".
Мысли в ожидании Благовещения.
5 апреля Шварцман
9 апреля я думаю о сказке Андерсена "Дикие лебеди".
Ведьма-мачеха целует трех жаб и бросает их в ванну, приготовленную для Элизы. Когда Элиза погрузилась в воду, то по воде поплыли три мака. "Если бы ведьма не отравила их своим поцелуем, то они обратились бы в три розы", — говорит автор. У меня эта цитата возникает в связи с нашими поступками и реакциями вскоре после причащения. Тут обратный андерсеновскому ход. Разумеется, Причастие ничем не отравишь и не унизишь; но не умеем беречь розу, которая нам вручается.
И еще об Андерсене. Перечитала одну из его "историй". Нет, так дерзновенно начинать повествование может только гений: "Жила-была маленькая рыбка из хорошей семьи". Как представишь этот рыбный косяк, достигающий горизонта... Решимость, лаконизм, словесный жест гения.
13 апреля я думаю о том, что Бог есть, и молитва действенна, и люди отзывчивы, но мы при этом грубы сердцем (вот парадокс), и не приглядчивы к очевидному: не замечаем тех опасностей и тех благодеяний, которые от нас бесчисленные беды отводят. Взять меня. Хочу выразить какую-то всеобъемлющую благодарность всем, кто хоть мимолетно помянул меня по моей просьбе. Вы для меня воздушный мост выстроили, — и не только в том дело, что я преблагополучно (технически) долетела туда и обратно, но и в том, что на обратном пути лично со мной могло произойти великое несчастие (я не преувеличиваю), а вот не случилось.
Теперь о другом: все знают, что Челябинск — большой город, промышленный город, с напряженным движением, с убитой экологией. И вот еще чудо: в нем ревниво сохраняются и умножаются посадками деревьев лесные фрагменты, парки, архитектурно элегантные скверы, которых здесь очень много. И каким-то похожим образом в этом городе, который мог бы быть тусклым и мрачным, люди - приветливые, ровные в общении, воспитанные. Подскажут, помогут, что могут, для тебя, случайного, сделают.
И наконец. Гуляя вчера по центру, устремилась к собору Александра Невского — кирпичному, огромному, с неоготическими акцентами. Думаю: дай зайду, гляну и обратно пойду. Вхожу. По собору, затекая во все притворы и приделы (их несколько), вьется очередь, и в центре — огромная икона Спиридона Тримифунтского, ковчег с его мощами! А я в его день родилась, и стараюсь с ним каждый день говорить и к нему обращаться (мне один священник сказал: "Ты — Спиридонова дочка". Но мы все его дети, если признаем такое отцовство. Он — действенный благодетель, вроде Николая Угодника, любящий, простой...) А я его до этого все призывала: будь со мной в этом путешествии! И он был.
Потому что святой Спиридон тоже есть.
15 апреля Отдание восьмого марта.
17 апреля Разговор о мусоре.
19 апреля я думаю о своей раздражительности. Мне даже врач-стоматолог замечает: вы, видно, часто стискиваете зубы, может, и бессознательно. Вы валерьяночки попейте.
Да, но ведь я еще и собачница. То есть, гуляя с Бризом, ежедневно слышу от граждан много чего. И на мой ответ "я же за своей собакой убираю" получаю всякие встречные, нелюбезные реплики. Часто и сама отвечаю находчиво, так, чтобы оппоненту жизнь медом не казалась.
Особенно зубы стискиваешь, когда гражданин (-ка) становитсяу тебя на пути и стоит. Наблюдает с укоризной. Воплощенное общественное порицание. Ну, тут уж челюсти сами сжимаются "неврасцеп". И думается: ну давай, скажи. А я тебе отвечу.
Вот и на днях. Уже вижу боковым зрением: встала старуха, еще и с палкой, и стоит. Готовит выступление.
Пру на нее. Она ни с места. Поднимаю глаза — встреча лобовая, неизбежная! ... о, какое старчески миловидное, кроткое, ясное выражение! "Красивая собачка, — говорит. — Милая, умная..."
Почаще бы мне вспоминать тебя, бабушка. Ты меня обезоружила. И валерьянка ни к чему.
Может, еще когда-никогда встретимся.
23 апреля о крематории и Лазаревой субботе
26 апреля я думаю о преступлениях, тяготеющих на каждой совести, в первую очередь на моей. Но мы живем, более того — Господь ждет и призывает, и не устает ждать и призывать. Люди, если бы наши преступления представились им такими, каковы они на самом деле, не смогли бы принять нас. А ежедневно оскорбляемый нами Бог готов. Господь есть хотя бы потому, что никто во всем свете не способен так прощать, безоглядно доверяясь каждой минуте нашего существования, каждой мимолетной нашей доброй мысли (а при этом пребывая в вечности и все зная наперед). Нам предлагается Чаша. Бог есть. Значит, все есть. И мы тоже
30 апреля "Сия суббота есть преблагословенная", — о чем же еще думать в такой день?
Но думается. Что была боль, и нет ее, — счастье. Что дома ждет близкий человек — счастье. Что деревья распускаются — еще какое счастье. Не так много нам надо. А если вглядеться, — Боже, как же много этого, перечисленного.
Одним словом: сия суббота есть преблагословенная.
С Великой Субботой!
7 мая я думаю, понятно, о Тамбове, о чем же еще? Для нас наслаждение оказаться там, где дома не выше трех этажей (пусть и в историческом центре, но, впрочем, не только), где регулярно спланированные улицы упираются в закат (и вообще — где видно небо), где зелень дышит и оживляет воздух, где река со всеми ее удовольствиями так близко! (Наша компания, увидев катерок, на приглашение штурмана прокатиться да еще со скидкой, как один человек воскликнула: "А давайте!") А крестные ходы навольном воздухе, под майским солнцем? А музей с шестью, по-моему, Рокотовыми, с доброжелательными служительницами, с задумчивыми залами (в которых ЕСТЬ посетители)? А чувство свободы в путешествии, — справедливости ради замечу, что не только Тамбов его может подарить... Друзья, езжайте в Тамбов, он недалеко. И если у вас правильный настрой (то есть если вы умеете благодарить жизнь за ее приношения) — вы там "насладитесь, и вполне" дарами жизни.
9 мая Я думаю о Победе, и плачу. Друзья, братья, сестры, христиане и нехристиане, выпьем за нашу Победу! Пусть кто хочет говорит, что хочет, но Победу у нас никто не отнимет.
Вот вам картинка, лично для меня дорогая: макет памятника для Севастополя, сделанный скульптором В. В. Румянцевым. Как и многое другое — ценное — этот проект сегодня никому не пригодился. Ну что ж. Как говорится, все лучшее, сотворенное "вечной красою горит в песнопенье". И пусть горит.
И праздник сегодня такой — горит от него сердце.
... Фрагмент экспликации: На колонне, составляющей примерно две трети высоты всего памятника, стоит кораблик, лаконичностью линий напоминающий детский рисунок. Парус на нем — чуть развернувшееся солдатское письмо-треугольник. По борту корабля — ряд окошек-иллюминаторов, в которые врезаны слова «Живи и помни». На полотнище паруса-письма — штампы: «Полевая почта. 1942−1945. Севастополь», «Почта России. 2014−2015. Севастополь».
С праздником! С Пасхальной Победой!
Подробнее...